Об этом ему было объявлено 10 января 1882 года. 13 февраля он выехал в Лондон. Вскоре после этого в газетах появилось сообщение, что какая-то русская дама, в Женеве, стреляла в немца, которого приняла за Лаврова. Ее судили и признали помешанной.
В Лондоне Лавров получил от Исполнительного комитета Народной Воли из России приглашение вступить, вместе с Сергеем Степняком-Кравчинским, в редакцию органа партии, который должен был издаваться за границей, под названием "Вестник Народной Воли". Через три месяца после приезда Лаврова в Лондон, он получил возможность вернуться в Париж. Дело об издании "Вестника Народной Воли" тянулось более года, до приезда в Париж Льва Тихомирова, одного из уцелевших вождей "Народной Воли". Он был назначен редактором, вместо отказавшегося Степняка-Кравчинского; в ноябре 1883 года вышел первый том "Вестника" под редакцией Лаврова и Тихомирова. Последний, пятый том, вышел в декабре 1886 года. В этом журнале Лавров, под своей подписью, поместил много статей по социально-политическим вопросам, а также воспоминания о Тургеневе и критику учения Л. Н. Толстого, под заглавием "Старые вопросы".
После прекращения выхода "Вестника Народной Воли", Лавров продолжал безвыездно жить в Париже. Он часто читал рефераты в "Рабочем обществе", в собраниях, устраиваемых кассой русских студентов в Париже, в "Обществе русской молодежи", в собраниях польских социалистов. Многие из этих рефератов потом были напечатаны отдельными брошюрами. В 1886 году Лавров решил осуществить свой план работы по истории мысли. Он начал писать этот труд, не зная, откуда взять средства для его издания. Нашелся, однако, человек, обещавший дать деньги на первый том - на эти средства, с декабря 1887 года, в Женеве начали выходить, отдельными выпусками, "Опыты истории мысли нового времени", в которых автор резюмировал все свои предыдущие работы. В 1889 году появился уже пятый выпуск "Опытов".
В том же году восемь социалистических русских и армянских групп (из которых одна была петербургская) послали Лаврова делегатом на Международный социалистический конгресс, который состоялся в Париже 14-21 июля и на котором был основан Второй Интернационал. На этом конгрессе Лавров был избран в состав бюро и прочел перед конгрессом реферат о положении социалистического движения в России.
В рефератах, которые Лавров читал в Париже в 1877-82 годах, он, по его собственным словам, много раз возвращался к указанию на те опасности, которые представляют для успеха революционной партии анархические начала и террористические приемы.
"Он с радостью видел, что в самой России анархические начала мало-помалу исчезают, но не мог не заметить и того, что рядом с ослаблением анархизма в России, все группы, кроме так называемых "террористов", теряют значение в движении и успех революционного дела в России все более отожествляется с успехом "террористов". Поэтому он решительно отверг приглашение стать во главе издания, объявлявшего войну "Народной Воле".
Он считал войну против этой партии прямо вредной для дела в России, если история русского революционного движения выдвинула на первое место эту партию, поставившую себе непосредственной задачей сотрясение самодержавия, а потом и его разрушение. Тем не менее, Лавров тогда только вошел в союз с этой партией, когда убедился, что она остается социалистической...
В продолжение своего участия в "Вестнике Народной Воли", он смотрел на свою деятельность в этом издании, как на теоретическое уяснение тех социалистических начал, которые остались основой деятельности этой революционной партии в России, в эпоху, когда она одна, в конце 70-ых и начале 80-ых годов умела выработать нечто похожее на общественную силу" ("П. Л. Лавров о самом себе", "Вестник Европы", Петербург, 1911 г., No 19). Герману Лопатину Лавров тогда говорил:
"Я считаю своим долгом - помогать той партии действия, которая имеется в данный момент налицо, хотя бы я далеко не во всем соглашался с ней. Что до того, что я не мог разделить наивной веры "впередовцев" в возможность скорого и полного социального переворота? Что до того, что я не могу верить вместе с "народовольцами" в осуществимость путем заговора и так называемого "террора" тоже внезапного, коренного, политического переустройства России? Но ведь их конечные идеалы и цели тоже и мои. Ведь их средства действия не противоречат моим моральным принципам, хотя бы они и казались мне иной раз непрактичными и нецелесообразными? Ведь я знал и знаю, что, стремясь к неосуществимому в близком будущем, они все же содействуют попутному достижению хотя бы более скромных, но все-таки прогрессивных, задач более умеренных партий, по известному, ироническому закону истории: "Sic - vos, sed - non vobis?" Так что мне до их иллюзий или до наших чисто тактических разногласий, которые я старался и стараюсь обходить? Повторяю; я всегда был и буду с теми, которые действуют, борются, а не с теми, что сидят у моря и ждут погоды". (Г. Лопатин о П. Л. Лаврове, "Минувшие годы", Москва, 1916г.).
По словам Лопатина, Лавров работал совместно с крайними революционерами-утопистами, хотя - "по собственным взглядам и был, может быть, ближе к некоторым из нынешних левых кадетов - как я представляю их себе, то есть людям, признающим в теории социалистический строй за конечный, неизбежный финал развития современных обществ, но считающим, что сейчас нужно сосредоточить все силы на борьбе за ряд более скромных, но более осуществимых, политических, экономических и социальных перемен общественного уклада".
Лопатин писал это в 1916 году, в той же статье о Лаврове:
"Из моей тесной, многолетней близости с Лавровым, я вынес о нем понятие, как о человеке железной воли, твердого непреклонного характера, упорного до упрямства в своих взглядах, неуклонного в своих замыслах, любезного и уступчивого только с виду, в мелочах, но ни на минуту не забывавшего своей главной цели и настойчиво пробивавшегося к ней через все препятствия, скрытного с посторонними и не откровенного беззаветно даже с друзьями, медленно, обдуманно принимавшего свои решения и затем уже не отступавшего от них ни на шаг, и при этом - неутомимого работника, умевшего заставить себя трудиться с успехом даже в несвойственной ему области. "Мягкого" в этом человеке было только его светская внешность, благовоспитанные манеры да старомодная "любезность"...
Лавров в течение многих лет был умственным и нравственным центром для всей русской молодежи, находившейся за границей.
С. Ан-ский, бывший в последние годы жизни Лаврова его секретарем, пишет:
"К нему прибегали и за советом и за помощью, и по общественным и по личным делам; к нему молодая душа приносила свои первые порывы, свои колебания и сомнения; к нему приходили за решением трудных вопросов теории и практики жизни; у него искали облегчения при личном горе" ("Русское Богатство", "Памяти Лаврова", Петербург, 1905 г., No 8).
Лавров умер 6 февраля 1900 года в Париже. Его похороны состоялись 11 февраля. В похоронной процессии приняло участие более восьми тысяч человек. Было очень много венков от различных эмигрантских организаций, от всех социалистических партий Европы, а также от многих студенческих групп разных городов России.
Особое внимание к себе привлекли суровый терновый венок "От политических ссыльных и каторжан" из России, огромный венок из лавровых листьев от народовольцев, от группы русских писателей в России с надписью "Апостолу свободы и правды Петру Лаврову", и от многочисленных друзей покойного. Из них особенно замечательна была одна надпись: "Петру Лаврову от Германа Лопатина", который сидел тогда в Шлиссельбургской крепости.
На кладбище говорили выдающиеся лидеры французского социализма, представители почти всех русских, польских, еврейских, латышских, литовских и армянских социалистических групп и течений. Было также получено много телеграмм и адресов из России, в том числе телеграмма от "Союза русских писателей" из Петербурга, следующего содержания: "Петербург, 8 февраля. Комитет Союза русских писателей, узнав тяжелую весть о смерти Петра Лаврова, выражает свою глубокую печаль по случаю утраты великого писателя, столь достойно служившего делу человечества и прогресса". Не только все социалистические и радикальные газеты всего мира, но и многие русские газеты в самой России поместили сочувственные некрологи и почтили память Лаврова.