во всех без исключения случаях: конфликт физического и юридического лица сводить к конфликту конкретных физических лиц; того, кто отстаивает свои права и того чиновника, чье управленческое решение эти права нарушило
(если чиновнику необходимо участвовать во многих процессах, то его безусловно в праве представлять в них юристы, не зависимые от той администрации, к которой принадлежит чиновник, чьи действия оспаривает гражданин).Проще говоря, сложившаяся практика ведения гражданских дел «гражданин имярек против дирекции завода», «гражданин имярек против администрации района», «гражданин имярек против правительства страны» должна быть изжита. Исключение, когда юридическое лицо может выступать в суде против физического лица может быть только одно: семья (родители, дети, внуки и старшие родственники родителей) должна в определенных и установленных законом случаях рассматриваться как юридическое лицо, а в законодательстве должны быть оговорены права и обязанности семьи, как единого целого.Будучи зернышком, из которого произрастает общество в преемственности поколений, семья должна рассматриваться как неделимое юридическое лицо, обладающее определёнными правами и обязанностями.И потому некоторые конфликты типа «семья против семьи» могут рассматриваться как конфликтная ситуация между юридическими лицами, а не как конфликты между физическими лицами. Если же права семьи нарушаются юридическим лицом какого-либо иного типа (т.е. не являющимся семьей), то второе лицо должно быть сведено к конкретному физическому лицу, утвердившему оспариваемое решение.Закон должен соблюдаться так, как он есть. Только в этом случае возможно увидеть на практике и понять, хороший это закон или плохой; соответствует он реальным условиям жизни общества или нет (в том числе обеспечено ли ресурсами общества его исполнение, либо он является пустой декларацией). Ни один суд, ни один чиновник не в праве «подправить» закон в его действующей редакции своим произволом, нарушив его статьи и предусмотренные законом нормы и права кого-либо из граждан: т.е.
все постановления и “разъяснения” высшей администрации и судов высших инстанций о том, что хотя в законе написано так, но в силу сложившихся обстоятельств решения надо принимать иначе - являются преступными, а чиновники, издавшие их и принявшие к исполнению, должны нести ответственность
. В России в настоящее время таких постановлений, противоречащих положениям, ясно изложенным в законах, - множество.Если закон неработоспособен в силу его внутренней противоречивости или несоответствия его жизненным условиям вследствие ошибок законодательной власти, исполнительная и прокурорская власть должна добиться от законодательной власти изменения закона. Пока изменения закона не произведены, закон должен соблюдаться в той редакции, в которой он утвержден. Если в течение оговоренных Конституцией сроков (а это должно быть оговорено в Конституции), законодательная власть не исправляет ошибок своего законотворчества, то Конституция должна предусматривать возможность отмены закона или исправления его ошибок вне процедур нормального функционирования законодательной власти. Злоупотребление законодательной властью и халатность в законотворчестве должны быть наказуемы на законных основаниях.Общая структура законодательства должна включать в себя:· Конституцию, в которой должны быть выражены принципиальные положения концепции общественного устройства с ясно изложенными запретами того, что концептуально недопустимо
[50]
. На конституционном уровне должно быть закреплено право каждого гражданина вести как открыто, так и скрытно аудио и видеозапись своих бесед с чиновниками государства и иных юридических лиц. В случаях, когда беседа затрагивает секретную тематику, это право вести запись также должно обеспечиваться. Это необходимо для того, чтобы отечественных чиновников отучить от привычки недоказуемо лгать в глаза и за глаза, дабы слова можно было подшить к делу, в том числе и к судебному. Это же касается права вести аудио и видеозапись судебных заседаний сторонами участницами.· Общенародный кодекс, определяющий порядок осуществления прав и обязанностей граждан и семей.· Кодекс сферы управления, определяющий права и обязанности лиц, занятых в сфере управления как государства, так и предпринимательства (бизнеса).· Законодательство, регулирующее деятельность отраслей производства и прочих отраслей жизни общества вне сферы управления, а также регулирующее профессиональную специфику занятого в них персонала.Всё, ранее перечисленное, должно обеспечивать нормальное управление делами общества. Кроме того необходимо и уголовно-процессуальное законодательство. Оно должно обеспечивать защиту избранной концепции от проявлений враждебных концепций управления и пресекать иные нарушения норм избранной концепции.Кто может возразить по существу против высказанных требований к законодательству России? - Кто с ними не согласен - будут молчать, дабы не разоблачить себя и ту концепцию рабовладения, на которую они реально работают. Поэтому для того, чтобы эти требования были выражены в законодательстве и вошли в повседневную жизнь как само собой разумеющиеся, те, кто с ними согласен, должны непреклонно во всех случаях настаивать на их соблюдении.Эти концептуально нормативные требования к законодательству не могут быть воплощены в жизнь в условиях, когда законодатели не осознают того, что писаный закон - одно из многих выражений закона неписаного, представляющего собой концепцию организации жизни общества как таковую,
в то время как в обществе проводится в жизнь несколько взаимно исключающих друг друга концепций.
Не могут они быть воплощены в жизнь, если
вожди толпы законодателей
определились в выборе ими неписаного антиобщественного, антиприродного закона и молча делают законодательство, выражающее избранный ими неписаный закон, произнося при этом перед обществом общие декларации о своей устремленности к общественному благу.Они могут быть воплощены в жизнь только, если неписаный закон, избранный каждым законодателем, действительно соответствует общественному благу и поддерживает лад в природе. В этом случае писаный закон становится внутренним скелетом закона неписаного. В противном случае, неписаный закон, которым народ, если и не всегда живет, но который он всё же несет через века, отторгает попытки внедрения в него извне чужеродного скелета его жизни, выражающего агрессивный по отношению к нему иной неписаный закон; при этом из жизни исчезают не только жертвы агрессии, но и её пособники.Теперь, после изложения этих общих и принципиальных воззрений на законодательство и юридическую практику, можно вернуться к проблематике “политического экстремизма” в России. Всем думским законодателям, прочим юристам, журналистам, обеспокоенным этой проблемой, следует обратиться в посольство республики Куба. Некогда группа “экстремистов”, возглавляемая Фиделем Кастро Рус, тогда еще молодым человеком, юристом по образованию, штурмовала казармы Мон-Кадо правительственных войск режима Батисты. Государственный переворот тогда не состоялся, уцелевшие участники штурма были схвачены и предстали перед судом.Как бы кто ни относился к режиму Батисты и сменившему его режиму во главе с Фиделем Кастро, а также к лично названным лидерам кубинского государства, но это, видимо, был тот самый единственный случай, когда в судебном разбирательстве по вопросу о “политическом экстремизме” с обеих сторон выступали профессиональные юристы.Поэтому прецедент весьма поучителен как в его юридических аспектах, так и в исключительно историко-социологических последствиях. На суде Фидель Кастро выступил с речью, в которой изложил свои взгляды. Эта речь после победы революции на Кубе неоднократно издавалась, в том числе и на русском языке. В посольстве Кубы и в её культурных центрах должны сохраниться русские издания этой речи, ставшие весьма актуальными в России в наши дни. Эти издания не могли не попасть в фонды по крайней мере ведущих библиотек СССР (Ленинской - в Москве, Публичной им. Салтыкова-Щедрина