о (интервью «Русскому журналу», 2 марта). «Основное ощущение таково, что, в общем-то, сегодня люди не хотели бы смены власти, — говорил он. — Потому что нынешняя власть их вполне устраивает. Конечно, есть много тем для критики, в частности бюрократизм, волокита, коррупция, несправедливость распределения национального дохода и тому подобное. И тем не менее люди считают, что менять нынешнюю власть не следует, что курс, которым идет страна последние годы, все-таки правильный. Население воспринимает выборы не как возможность поменять плохую власть на хорошую, а как большой риск: эта власть понятная, известная. Очевидно все то, что можно от нее ожидать. Чего же ждать от новой власти — неясно. Какой она будет? Неизвестно. Не факт, что она будет лучше, чем нынешняя». Ш ироко в российских СМИ обсуждался вопрос о неожиданной встрече Владимира Путина с Григорием Явлинским (по сообщению Лента.ru, 11 марта). Говорили о том, что Путин, возможно, предложил оппозиционеру пост в новом правительстве. Некоторые соратники политика поспешили обвинить его в сепаратном сговоре с Кремлем: в открытом письме к однопартийцам член петербургского отделения «Яблока» Даниил Коцюбинский обвинил Явлинского в том, что тот «вступил в тайные переговоры с главой политического режима» (»Эхо Петербурга», 17 марта). Сам Явлинский от конкретных комментариев воздерживался и на вопросы журналистов отвечал вопросом: «Ну а о чем можно говорить с президентом? » — как будто призывая вопрошающих самим домыслить содержание встречи. Интересный обмен репликами получился в эфире программы «Неделя» на телеканале РЕН ТВ (15 марта). «Сделали вам какое-то предложение или нет, вы не знаете? » — спросила ведущая Марианна Максимовская. «Нет,я не знаю», — загадочно ответил лидер «Яблока». Еще интереснее, что через несколько дней, на встрече с госсекретарем США Кондолизой Райс и главой Пентагона Робертом Гейтсом, прибывшими в Москву для консультаций по ПРО, Григорий Явлинский вместо пространных речей в защиту попранных прав человека заговорил о том, что «за последние 20 лет Россия и США так и не стали союзниками». «Реальный и практический взгляд на российско-американские отношения сегодня заключается в осознании необходимости заключения всеобъемлющего российско-американского договора о наступательных и оборонительных стратегических вооружениях», — сказал Явлинский (yavlinsky.ru, 18 марта). Ч то поистине вдохновляло российских экспертов — так это напряженные, почти до самоистязания, размышления о подлинной или мнимой либеральности избранного президента. По всей видимости, с этой идеологической склонностью Дмитрия Медведева они связывали не только политическое будущее страны, но и собственное политологическое будущее. Масла в огонь подлил сам Владимир Путин, когда во время встречи с канцлером Германии Ангелой Меркель заявил: »Я чувствую, что некоторые ждут не дождутся, когда я закончу свои полномочия. Думают, что с другим им будет проще. Я давно привык к ярлыкам вроде того, что трудно разговаривать с бывшим агентом КГБ. Медведев будет более свободен от того, чтобы доказывать свои либеральные взгляды. Но и он в хорошем смысле такой же русский националист, как и я. Он настоящий патриот и будет самым активным образом отстаивать интересы России на международной арене» (цитата по «Комсомольской правде», 8 марта). Это недвусмысленное высказывание Путина показало, что президент неплохо разбирается в нюансах общественно-политической дискуссии и осведомлен о настроениях российской элиты в достаточной мере. По сути, он открытым текстом, без ненужных околичностей обозначил свою позицию, обойдясь на сей раз без прозрачных намеков и красноречивых умолчаний. Эти слова произвели должный эффект в политологической среде. Их подвергли двустороннему анализу: в приложении к внешней политике и в приложении к внутренней политике. Главный редактор журнала «Россия в глобальной политике» Федор Лукьянов отметил: «Общественное мнение приветствует прагматизм. Но трактуется это понятие как по возможности ультимативное выдвижение условий, выгодных России, причем в идеале позиция не должна предусматривать никаких уступок контрагенту» (»Реабилитация компромисса», Газета.ru, 13 марта). Мысль эксперта о том, что в последнее время под успешной внешней политикой у нас принято подразумевать не поиск мирных договоренностей, а сознательный курс на конфронтацию, примечательна и эстетически привлекательна. Но если приподнять шторы софистики, то под ними окажется простая истина: успешна та внешняя политика, которая правильно определяет цели и делает все для их достижения. И если для достижения целей необходимы конфронтация, агрессивное дипломатическое давление, то их нужно употреблять, ничуть не стесняясь. Хотя бы потому, что наши иностранные «друзья» делают то же самое (только зачастую гораздо агрессивнее, бесстыднее и эффективнее). В приложении к внутренней политике слова Путина были расценены как предупреждение о преждевременности излишних либеральных чаяний: Медведев сколь угодно сильно может симпатизировать либеральным установкам, но никогда не пожертвует национальными интересами ради абстрактных принципов. Примечательно, что за несколько дней до высказывания Путина мысль о том, что верховное руководство страны исповедует взгляды русского национализма, появилась в Политдневнике главного редактора журнала «Политический класс» Виталия Третьякова (v-tretyakov.livejournal.com, politklass.ru, nigru.ru, 5 марта) в контексте размышлений о стереотипных восприятиях понятия «русский интеллигент». Конечно, вряд ли глава государства лично блуждал в закоулках Сети, пытаясь уловить прихотливые и непостоянные веяния в общественно-политической дискуссии страны. Но, безусловно, общий тон споров и диспутов внимательно отслеживается соответствующими структурами и доносится до сведения президента. У же не первый месяц кадровому выбору Путина удивляется, всячески сокрушается над этим выбором и его возможными последствиями лидер Международного евразийского движения Александр Дугин. Не отступился он от своего мнения и после путинских слов о Медведеве как «русском националисте». На очередном круглом столе в редакции газеты «Известия» (»Политклуб», 12 марта) он высказался без обиняков: «Считаю, Медведев наименее соответствует ожиданиям нашего народа и заведомо будет президентом, которому трудно завоевывать харизматическую индивидуальную власть». Впрочем, эксперт предусмотрительно не сказал, что Медведеву вовсе не удастся завоевать эту власть, — нет, ему всего-навсего «будет трудно». С ам Медведев в феврале-марте выступал часто и многоречиво. Он прочитал большую речь на V экономическом форуме в Красноярске, насквозь пронизанную либерально-оттепельными идеями, пересыпанную ссылками на классиков демократической мысли и завершающуюся словами академика Дмитрия Лихачева: «Мы свободны — и именно поэтому ответственны» (medvedev2008.ru, 15 февраля). Однако подавляющее большинство политологов, политиков (не имеющих отношения к ЕР и СР) и журналистов отнеслись к заявлениям Медведева благожелательно-скептично. Медведева, с одной стороны, одобряли за свободолюбивую риторику, потому что для победы на выборах ему было не обязательно прибегать к ней. А с другой стороны, сомневались в совершенной искренности его слов и серьезной нацеленности на их воплощение. «Это очень хорошо, когда кандидат в президенты говорит, что нужно изменить систему судебного производства, дать свободу судам, сделать их независимыми, дать их в финансовые фонды или еще какие-то, чтобы они от государства были в какой-то степени напрямую отделены. Это замечательно. Как это сделать на самом деле, я просто не представляю», — говорил в эфире радио «Эхо Москвы» главный редактор газеты «Московский комсомолец» Павел Гусев (15 февраля). «Я не видел ни одного государственного деятеля, который выступал бы за коррупцию», — продолжал Гусев. Многие также обратили внимание на то, что и нынешний президент неоднократно обращался к либеральной фразеологии, иногда в шутку, иногда всерьез называя себя настоящим либералом. Кроме того, послания Владимира Путина Федеральному Собранию, особенно ранние, насыщены либеральными установками. Но это не помешало Путину поступаться либеральными идеями там, где он считал нужным это сделать. По этой же схеме действует Медведев, делали вывод эксперты. «Заявления Медведева о верховной власти закона, — комментировал аналитик Московского центра Карнеги Николай Петров, — почти идентичны заявлениям Путина, которые он делал во время своего президентства» (Car With Two Steering Wheels, The Moscow Times, 19 февраля). Отмечая приемлемость общественно-экономической программы, нарисованной Медведевым в красноярской речи, он подчеркнул: «Проблема в том, что Медведеву будет очень сложно претворить программные установки в жизнь, не имея собственной команды». В ице-президент Центра политических технологий Алексей Макаркин сомневался, что за либеральной риторикой Дмитрия Медведева стоит исключительно выборный расчет (»Элиты, либерализм и реакция», «Ежедневный журнал», 19 февраля). По мнению политолога, Дмитрий Медведев адресует свои слова прежде всего элите, а не подавляющему большинству населения страны, которое и без либерализма (и даже без него скорее, нежели с ним) выберет президентом любого, на кого укажет Путин. Просто в Кремле ощутили и всерьез озаботились латентным недовольством элиты вектором государственной политики. Во всем мире, по словам Макаркина, элиты опережают население по степени либерализации. Поэтому Медведев посылает этой немногочисленной, но влиятельной социальной группе прозрачный сигнал — в попытке снять опасное напряжение, которое Путину, в силу его имиджа и мировоззрения, уже не снять. У чредитель Института национальной стратегии Станислав Белковский, умеющий порадовать читающую публику сочными, занятно написанными прогнозами и комментариями, острее и жестче других критиковал Медведева, а заодно и Путина. Объектом его критики стало обещание Медведева побороть коррупцию или по крайней мере сделать все возможное для этого. «Не удастся», — то ли печалился, то ли злорадствовал эксперт (»Медведев не справится с коррупцией», АПН.ru, 15 февраля). Коррупцию невозможно, по его словам, победить, опираясь на коррупционеров. А то, что вокруг президента (если не в команде президента) действуют коррупционеры, для Станислава Белковского уже давно не секрет. Поскольку Медведев не наметил новые подходы к решению этой насущной проблемы, то, следовательно, у него ничего не выйдет, как бы искреннее (или неискренне) в данном случае он ни рассуждал. К ак бы то ни было, а многочисленным скептикам не удалось остудить предвыборный пыл Дмитрия Медведева, и он не скупился на красивые слова и обещания. В конце февраля, находясь в Нижнем Новгороде, он вновь заговорил о борьбе с коррупцией и предупредил, что масштабный план по противодействию ей будет готов через несколько месяцев. Этот план, по словам Дмитрия Медведева, будет содержать не только законодательные инициативы, «главное — это создать атмосферу нетерпимости, и такую атмосферу, когда закон нарушить — это будет неприемлемо, так как потерять можно больше, чем приобрести» (РИА Новости, 28 февраля). П о мере того как публике открывался все больше Медведев-политик, имиджевые, предвыборные работы шли и в другом направлении. В большом интервью журналу «Итоги» Дмитрий Медведев рассказал о личной жизни, о дворовом детстве, спортивных увлечениях и стремительном восхождении по карьерной лестнице (19 февраля). Он продемонстрировал осведомленность как в современной интернет-лексике (в частности, сообщил, что Медведом его никто и никогда не называл), так и в современном российском кинематографе. И хотя «имиджмейкеров как штатных единиц», по словам политика, в его окружении нет, интервью весьма способствовало раскрытию и дальнейшему «очеловечиванию» образа преемника. М ихаил Горбачев не преминул дать новой (по крайней мере персонально новой) верховной власти совет. В духе прежних своих статей и высказываний первый президент СССР пытался быть максимально обтекаемым, дипломатичным и объективным (»Как распорядиться властью», «Российская газета», 4 марта). Он заметил, что Запад не всегда понимает и действительно хочет понять Россию: «Наш народ демократичнее, чем вы думаете, но у России за спиной трудная история — 250 лет монгольского ига, затем крепостное право при царе и жизнь в несвободе при коммунистах». Но не стал Михаил Горбачев отрицать и того, что выборы стали «предсказуемыми», «заданными». Создалось впечатление, что он хотел примирить разные полюса одной действительности, но, несмотря на все его дипломатические усилия, вышло это неправдоподобно и неубедительно. Главный его совет Дмитрию Медведеву состоял в том, чтобы восстановить прямые губернаторские выборы, а также «используя благоприятную международную конъюнктуру, твердо встать на путь модернизации». В след за Горбачевым советы избранному президенту дал писатель Александр Проханов (»Когда рассеялся предвыборный туман», «Завтра», 5 марта). «Государство изглодано коррупцией, лишено прочных опор, является фикцией, — перечислял он в порыве художественной страсти. — Новому Президенту предстоит осуществить невероятно сложный рывок, чтобы долгожданное Развитие и заявленное Русское Чудо состоялись». Он противопоставил стабильность развитию и в качестве иллюстрации привел метафору: «Стабильность самолета можно обеспечить двумя способами. Поддерживать его в воздухе, подпирая колоннами, слегами, всевозможными жердями, не давая упасть на землю. Или залить в баки топливо, стремительно разогнать, родив под плоскостями подъемную силу. Развитие — это горючее и сверхскоростной рывок».»Сюжет с передачей власти Владимиром Путиным Дмитрию Медведеву может оказаться одной из самых интересных тем в российской политической истории, — пришел к выводу Виталий Портников. — Впервые в стране, известной яркими фигурами властителей, происходит передача власти от одного «анонимного» президента другому» (»Безымянный на высоте», Грани.ru, 29 февраля). «Борису Ельцину, — продолжал он, — удалось сделать своим преемником человека, практически никогда не занимавшегося политической деятельностью и до сих пор воспринимающего обстоятельства своего выдвижения на президентский пост как набор случайностей. Но спустя восемь лет уже этот человек передает власть чиновнику, практически никогда не занимавшемуся и не интересовавшемуся публичной политикой. И вопрос «кто такой мистер Медведев? » в отличие от популярного вопроса начала тысячелетия «кто такой мистер Путин? » даже не звучит». П рактический, сугубо технологический вопрос об архитектуре властной системы, попав на почву российской политической действительности, трансформировался в извечный риторический вопрос о том, есть ли настоящая дружба на Земле или все выдумали поэты. Если дружба есть, рассуждали наши эксперты, то «тандемократия» в исполнении Путина и Медведева может оказаться вполне жизнеспособной. Если дружбы нет, то союз соправителей когда-нибудь кончится ссорой, размолвкой и борьбой. Так или иначе, а особенности и издержки двоевластия заботили всех экспертов без исключения. Вице-президент Центра политической конъюнктуры Виталий Иванов предположил, что процесс передачи власти от Путина к Медведеву займет не меньше года (»Новый регион», 11 марта). «На ближайшую перспективу главным будет Владимир Путин. Медведев пока только вступает в должность. Если Путин не собирается баллотироваться в президенты в 2012 году, то вполне реально, что вся верховная власть со временем будет полностью передана Медведеву». Интервью Иванова называлось «В ближайшие полтора года в России будет два царя», в тысячный, наверное, раз обыгрывая популярную в эти дни идею о «двоецарствии». Не отказала себе в удовольствии использовать этот приевшийся штамп и газета «Ведомости». Статья Дмитрия Бадовского, заместителя директора Института социальных систем, называлась «Передача власти: Правила двоецарствия» (11 марта). Впрочем, неоригинальность названия с лихвой компенсировалась точностью, конкретностью и предметностью анализа. Дмитрий Бадовский отметил, что в новой конфигурации власти традиционная логика, в рамках которой премьер — это мальчик для битья, не будет востребована. Если главой правительства станет Путин (а сомнений в этом почти не осталось), то фигура премьер-министра будет, скорее, политической, чем технической: «Политический премьер Путин будет стратегически руководить работой своих заместителей, а они — отвечать перед ним за повседневную работу правительства в целом». Ж урнал «Коммерсантъ ВЛАСТЬ» продолжил заголовочные вариации на тему тандемного правления (17 марта): в статье, названной просто и коротко «Двоевластие», обсуждался целый перечень проблем, таких как «двоемания», «двоефобия», «двоевидение». В частности, журналисты издания заметили, что по совокупному времени появления на телеэкранах Дмитрий Медведев опередил Владимира Путина. И хо