Пресса же не ограничивалась предположениями. Независимая парижская газета "Horreur" 15 января провела аналогию между Гитлером, объявившим войну "иудео-плутократии", и Сталиным, объявившим войну "иудео-буржуазии". В этот же день Госдепартамент получил депешу из Осло - о том, что, по сообщению консервативной газеты "Morgenbladet", поступают сигналы о готовящемся "еврейском погроме в Восточной Европе".
При такой неопределенности мнений в странах Запада трудно было ожидать, что там правительства предпримут какие-то шаги по нейтрализации опасности, еще не принявшей четкую форму. Тем не менее в США родилась радикальная инициатива, которую можно назвать "планом устранения Сталина".
Судя по материалам, имеющимся в библиотеке Эйзенхауэра, существо этого плана было впервые изложено в меморандуме от 16 января 1953 г. для директора СПС Моргана его помощником Тэйлором. Хотя размах новой сталинской чистки еще не определился, отмечалось в этом документе, ясно, что дело не сводится к серии изолированных преследований, она имеет системный характер. "Дело врачей" сфокусировало внимание западных стран и всего мира на наиболее одиозных чертах коммунистического общества. Время переходить в решительное контрнаступление против антиамериканской пропаганды Советов, организовав "кампанию ненависти к коммунизму". Центральное место в ней должны занять акции, направленные лично против Сталина, оказавшегося в уязвимой психологической ситуации.
"Медицинский заговор", говорилось далее, содержит (с западной точки зрения) бредовый элемент, пригодный для дискредитации самого диктатора. Общественное сознание может воспринять идею о его параноидальных галлюцинациях, если продемонстрировать миру, что Сталин, как и Гитлер до него, шагнул через край и что все его слова и действия с настоящего момента должны рассматриваться как поступки сумасшедшего. Таким образом, ситуация в СССР создает благоприятную атмосферу для психологических операций, направленных на реализацию "Плана по отстранению Сталина от власти" ("Plan for Stalin's passing from power"21. Версия объявления Сталина умалишенным рассматривалась, как подтверждает этот и ряд других документов, с разных сторон. Как считали вашингтонские политики, она могла выглядеть правдоподобной и убедительной для масс.
Начать с того, что ее трудно опровергнуть, когда вообще "почти каждый русский поступок выглядит безумным". Кроме того, в последнее время Сталин действительно говорил странные вещи. Его теория капиталистического мира, якобы близкого к междоусобной войне, напоминала некоторые заумные рассуждения Гитлера. Обращение его к полузабытой революционной терминологии могло выглядеть симптоматичным для психического упадка. Непостижимо, как сам Сталин мог поверить в свои жуткие вымыслы. А изгнание Кеннана за мелкую несдержанность в прессе тоже могло служить образцом параноидальной мести. (Сам Кеннан куда серьезнее смотрел на этот инцидент и не оценивал свое берлинское интервью как "мелкую несдержанность".)
Согласно меморандуму, версия о сумасшествии сделала бы более понятным раскрытие "медицинского заговора". Если один из девяти докторов пришел к выводу, что Сталин душевнобольной, он мог обсуждать этот диагноз с другими медиками или с партийными функционерами. И если Сталин прослышал об этом, он должен был впасть в ярость, особенно если он действительно не в своем уме.
Разработка прямой антисталинской акции сопряжена была с осложнениями, которые показательны для политики официального Вашингтона. Автор меморандума полагал, что очевидная преданность мирового еврейства делу антикоммунизма открывает новые горизонты для использования его в интересах американской стратегии, но вместе с тем порождает проблемы на Ближнем Востоке и, возможно, в других местах, где силен антисемитизм.
Что касается практической стороны намечаемого плана, то возлагалась серьезная надежда на разведку, включая ее методы "черной пропаганды". Предполагалось, что Сталин сам будет подогревать "кампанию ненависти к коммунизму", раскручивая показательную чистку. Но дело нельзя было пускать на самотек. В дни, когда отсутствуют новости из Москвы, мировая пресса должна быть снабжена короткими заявлениями Альберта Эйнштейна, на следующий день должно быть "что-нибудь" от Элеоноры Рузвельт, еще днем позже пусть пройдет бурная демонстрация еврейских ветеранов перед советским посольством в Париже и т.п. В развитие, должен был хлынуть поток заявлений от психиатров со всего мира, изучивших сталинские речи разных периодов в сопоставлении их с гитлеровскими. Пригодились бы и анекдоты22.