— Ваши умозаключения, подполковник, еще раз убедили меня, что в выборе преемника я не ошибся, — самодовольно описывал круги дымящей сигарой генерал. Однако тут же поспешил умыть руки: — Само собой разумеется, что всю ответственность за успех этого безнадежного предприятия вы, Кемпбелл, берете на себя.
В тот же день Винн сочинил письмо на имя председателя Госкомитета по координации научно-исследовательских работ, в котором, исходя из предварительных договоренностей, просил помочь ему с организацией поездки пропагандистского автопоезда. Благодаря ему, уверял Гревилл, британские специалисты со знанием русского языка смогут прочитать в Союзе цикл лекций на техническую тематику, которые будут сопровождаться демонстрацией документальных фильмов и диапозитивов. Но при этом особо подчеркивал, что в список городов, намеченных для посещения, надо бы внести Москву.
Вслед за этим он отправил на имя руководства Госкомитета телеграмму, в которой, обращаясь конкретно к Пеньковскому, писал: «Ссылаясь на свое письмо от 12 июня, прошу подтвердить приемлемость моего приезда, а также поддержать мою просьбу о выдаче визы». Мало того, спустя несколько дней в Комитет была направлена вырезка из влиятельной британской газеты «Файнэшнл таймс», журналист которой говорил о затее предпринимателя Винна с пропагандистским автопробегом по России, как о достойном всяческой похвалы благодеянии.
Руководство Комитета пока что не подозревало о существовании всей той возни, которую сотрудники госбезопасности затеяли вокруг Пеньковского, но и без этого с решением не спешило. К подобным «пропагандистским благодеяниям» там всегда относились с опаской и суровыми предубеждениями. Тем не менее Иностранный отдел, заместителем начальника которого являлся Пеньковский, начал активно продвигать эту идею, добиваясь официального разрешения на акцию британцев.
Несмотря на то, что частично он уже был под колпаком, Пеньковский продолжал поддерживать контакты с британской и американской агентурой. В эти дни назревал Карибский кризис, связанный с событиями вокруг американской блокады Кубы. Естественно, в Лондоне и Вашингтоне хотели знать, каковы реальные намерения правящей советской верхушки и ведется ли подготовка к большой войне. Понятно, что сведения они черпали из нескольких источников, одним из которых являлся и полковник Пеньковский.
Исходя из судебного дела, можно предположить, что агент Алекс передал на Запад немало материалов, свидетельствовавших о том, что в своих пропагандистских реляциях коммунистический режим явно преувеличивал ракетно-ядерное и военно-экономическое могущество страны.
«В наше время, — успокаивал Пеньковский западных политиков, — СССР к войне не готов — это факт непреложный. Хрущев проводит политику устрашения только для того, чтобы выиграть время. Хрущев не желает мировой войны, потому что знает, что не выиграет её. Союз не готов вести затяжную войну, тем не менее пытается извлечь пользу из локальных конфликтов».
Принципиально не желая жертвовать столь ценным агентом, уход которого за рубеж сам по себе уподобился бы информационной бомбе, британская разведка продолжала готовить Пеньковского к побегу. В одной из последних закладок тайника ему были переданы крупная сумма денег и добротно сработанный фальшивый паспорт, который позволил бы ему в нужное время перейти на нелегальное положение.
Эта забота настолько приободрила и расчувствовала агента, что 5 сентября 1962 года он пишет своим британским коллегам письмо: «Мои дорогие друзья! Получил ваше письмо с паспортом и описанием к нему… Крепко жму ваши руки, большое спасибо за заботу обо мне, я всегда чувствую вас рядом с собой. Ваш друг».
Судя по всему, в это время у Пеньковского еще была реальная возможность вырваться из-под неплотной слежки и действительно перейти на нелегальное положение. Однако он этим шансом не воспользовался. Переходить на нелегальное положение всегда психологически сложно. Особенно, если у агента нет ни опыта подобного существования, ни хотя бы соответствующей подготовки, наподобие той, которая помогала выживать другому агенту, Гладиатору.
Тем временем сотрудники госбезопасности вели дело к развязке. В отсутствие Пеньковского они проникли в его квартиру и в домашнем кабинете установили скрытую камеру наблюдения. Первые же просмотры убедили их, что в кабинете существует тайник и что владелец его занимается шпионской деятельностью. Лишь после этого, прихватив папку с «нарытыми» Коровиным и его сотрудниками доказательствами, полковник Гвидин подался на прием к грозному и недоступному шефу КГБ генералу Семичастному.