Осенью вернулся с курсов командный состав. Катуков, что говорится, чувствовал себя не в своей тарелке. Специальную переподготовку он не прошел, а к новому делу тянуло неудержимо. Ему был предоставлен выбор: принять стрелковый полк или остаться в штабе бригады начальником разведывательного отдела. Согласился с последним — все же ближе к новому делу.
Бригада формировалась почти полгода. За это время Катуков изучил тайки БТ и Т-26, с помощью специалистов прошел первоначальную практическую школу танкиста и вскоре уже уверенно водил боевые машины, стрелял из танковой пушки.
В 1932 году Катуков был принят в члены Коммунистической партии. Взволнованный этим событием, он всю ночь обдумывал свою дальнейшую жизнь. А на следующий день пришел к командиру бригады, попросил его послать учиться в Академию механизации и моторизации РККА.
— В академию пойдете. Только не сейчас. — Комбриг одобрительно взглянул на Катукова. — Попробуйте себя сначала на настоящем деле, покомандуйте учебным танковым батальоном. Верю — справитесь.
Командуя учебным танковым батальоном, Катуков готовил наводчиков, механиков-водителей, других специалистов. И сам готовился — хорошо освоил каждую специальность танкиста. Затем комбриг поставил его временно начальником артиллерии бригады — помогал ему прийти в академию, как он выразился, не с пустыми руками, а с некоторым опытом.
Осенью 1934 года поступил приказ, которым Катуков был назначен начальником оперативного отдела 134-й танковой бригады, дислоцировавшейся в Киеве. Этим же приказом ему предписывалось передать временно должность заместителю, а самому прибыть в Москву на Академические курсы тактико-технического усовершенствования при Академии механизации и моторизации РККА.
Год пробыл Катуков на курсах. Изучал материальную часть танков, радиосвязь, тактику бронетанковых имеханизированных войск. Слушатели порой дни и ночипроводили на полигоне и танкодроме.
В бригаде пришлось снова на ходу учиться осваивать обязанности начальника оперативного отдела. Командовал 134-й бригадой энергичный, широко эрудированный командир-танкист С. И. Богданов — впоследствии маршал бронетанковых войск, дважды Герой Советского Союза. Он построил боевую подготовку так, что каждый день учебы, каждое командно-штабное занятие обязательно отличались от предшествовавших, были сложнее их. Катуков и сам впоследствии именно так строил боевую учебу в соединениях, которыми командовал.
В 1937 году Катуков был назначен начальником штаба 45-го танкового корпуса. За плечами у него был уже почти семилетний опыт штабной службы. Так что новые обязанности освоил быстро, но тянуло в строй. Хотелось поработать самостоятельно — Катуков чувствовал, что созрел для этого. Командир корпуса Н. Д. Веденеев, человек опытный, волевой и вместе с тем душевный, внял неоднократным просьбам Катукова о переводе на строевую должность. Михаил Ефимович был назначен командиром 34-й танковой бригады — той самой, где служил начальником оперативного отдела после окончания академических курсов. В годы Великой Отечественной войны Катуков не раз слышал о Н. Д. Веденееве, ставшем командиром танкового корпуса 2-й гвардейской армии, Героем Советского Союза.
В сентябре 1939 года вместе с бригадой Катуков участвовал в освободительном походе советских войск, взявших под защиту население Западной Украины и Западной Белоруссии. Пришлось встретиться с частями вермахта. Правда, инцидента не произошло. Гитлеровцы быстро ретировались за установленную демаркационную линию. «Надолго ли?» — подумал Катуков. Время было тревожное, и такие вопросы задавал себе, видимо, не он один.
В 1940 году Катуков неожиданно был вызван в Москву. Побывал в Наркомате обороны, затем в ЦК ВКП(б) — там ему предложили принять 20-ю танковую дивизию. С ней он и вступил в Великую Отечественную войну…
В начале 1943 года Катуков получил приказ: срочно явиться к Верховному Главнокомандующему. Каких-либо понятных для себя причин столь неожиданного вызова и его срочности Катуков найти не мог, и это настраивало на тревожный лад. На ум приходили рассказы и о крутости Верховного.
Летел на У-2, с интересом рассматривая проносившиеся внизу пейзажи. «Мессер!» — вдруг раздался в наушниках голос пилота. Самолет сразу нырнул вниз, затем летчик стал кидать машину из стороны в сторону. «Мессер» несколько раз мелькнул сверху, видимо, стреляя. Выручило искусство пилота. Маневрируя на малой высоте, прячась в складках местности, он оторвался от «мессера» и посадил самолет на окраине Торжка.
Дальнейший полет до Москвы прошел без происшествий. Но времени для приведения себя в порядок не было, и Катуков явился в Кремль как был — в солдатской гимнастерке, в ватных брюках и валенках. Поскребышев, видимо, объяснил Сталину причину походного одеяния Катукова. И когда он вошел в кабинет Верховного Главнокомандующего, то тот лишь слегка улыбнулся. В кабинете были А. С. Щербаков, Н. Я. Федоренко, С. К. Тимошенко и еще несколько генералов.
О том, что произошло дальше, Катуков в своих мемуарах описал так:
«Поздоровавшись, Верховный неожиданно спросил:
— Как, товарищ Катуков, справитесь, если мы вас поставим командовать танковой армией?
Я опешил, но молчать в его кабинете долго не полагалось. Поблагодарил за доверие и ответил, что надеюсь справиться.
— Вот почитайте, — сказал Сталин и, взяв со стола два документа, протянул их мне.
Первый документ — постановление Государственного Комитета Обороны от 4 января 1943 года. В нем говорилось о формировании 1-й танковой армии и о том, что меня назначают командовать ее войсками. Из второго я узнал, что мне присвоено звание генерал-лейтенанта танковых войск».
Тут же было решено назначить членом Военного совета армии Н. К. Попеля. Когда Сталин отпустил Катукова, Федоренко увез его к себе в Наркомат обороны.
Для того времени создание танковых армий было делом новым, выдающимся. Один состав будущей армии поражал своей грандиозностью: 3-й механизированный корпус, 6-й танковый корпус, четыре отдельных танковых полка и отдельная танковая дивизия, шесть лыжно-стрелковых бригад, две воздушно-десантные дивизии, два гаубичных полка, два полка реактивной артиллерии, два минометных полка, авиационный полк, артиллерийская противотанковая истребительная бригада, инженерно-саперная бригада, разведывательный армейский полк, зенитная артиллерийская дивизия, два мотоинженерных батальона, полк связи, множество различных тыловых частей и учреждений. Словом, как выразился Катуков, «махина немалая».
— Вот так, командарм! Справитесь? — спросил Федоренко, закончив перечисление состава будущей 1-й танковой армии.
— Обязан.
— Разумеется… Вот как после Сталинградской битвы дела наши пошли! Стратегическая инициатива теперь у нас… Противник, конечно, попытается отнять ее, но и мы теперь не те. Готовьте скорее вашу армию. Наступило время крупномасштабного применения танковых сил.
Федоренко сообщил, что штаб 1-й танковой армии будет создаваться на базе 29-й общевойсковой армии. Заметив мелькнувшее на лице Катукова неудовольствие, он разъяснил, что, конечно, нужно учитывать и специфику танковых войск; но создаются и другие танковые армии, поэтому командиров-танкистов соответствующих рангов может просто не хватить — не брать же их из только что сформированных или формируемых танковых корпусов. Возможно, в этом был свой резон, и Катуков спорить не стал. Однако, воспользовавшись зашедшим разговором о кадрах, он попросил назначить своим помощником по технической части П. Г. Дынера.
Ночь Катуков провел почти без сна. Мысли, вызванные новым назначением, будоражили сознание. Конечно оказанное доверие радовало. Но Катуков ясно видел всю сложность и ответственность своих новых обязанностей. Ведь, по сути, его командирская деятельность приобретала качественно новое содержание. И это не только сложнейшая работа по руководству множеством звеньев огромного объединения танковых войск. Это новая, более высокая ступень искусства боевого применения танковых сил. Теперь ему предстояло решать прежде всего задачи оперативного масштаба, ясно представлять роль и место танковой армии в операциях оперативно-стратегического и стратегического значения. В такого рода операциях танковые армии составляли основную ударную силу сухопутных войск и применялись преимущественно на главных направлениях для нанесения противнику мощных и глубоких ударов. Все это, разумеется, Катуков знал, но, потеряв надежду побороть бессонницу, все же думал об этом и о том, что и ему самому нужно сформироваться как командарму.