Валериан Зубов наступал тогда во главе Софийского карабинерского полка, пополненного волонтерами. К нему в тот час, поспешая, пришел на помогць полковник Рарок, посадивший гренадеров своего полка на обозных лошадей. Полковые командиры в окружении многочисленной свиты подскакали к бугскому берегу. Им хотелось воочию узнать, в каком месте польские солдаты рушат за собой мост. На берегу Рарок успел только сказать:
— Господа! Разъезжайтесь! Неприятель, увидев генерала, окруженного столь многочисленной свитой, будет по нему стрелять...
В ту же минуту с противоположного берега раздался последний в том бою пушечный выстрел. Ядро в полтора фунта весом метко ударило в Зубова и Рарока, чьи кони стояли бок о бок. Графу оторвало левую ногу, гренадерскому полковнику — правую ногу. Последний скончался тут же от большой потери крови.
Валериану же Зубову полковые медики в ближайшей лощине сделали удачную операцию, и он, хотя и стал инвалидом, остался жив. С берегов Западного Буга тяжело раненного генерала перевезли в армейскую штаб-квартиру, и он оказался надолго прикован к постели. В Санкт-Петербург поскакал специальный курьер, чтобы известить двор о несчастье, случившемся с братом фаворита.
Императрица Екатерина II, узнав о такой беде, собственноручно написала искалеченному генералу трогательное письмо, прося его возвратиться в столицу. Она послала ему «покойную» английскую дорожную карету — дормез и 10 тысяч червонцев на дорогу. На каждой почтовой станции для него готовили подставу в 110 лошадей. В начале 1795 года Валериан Зубов прибыл в Санкт-Петербург.
Он представился матушке государыне сидя в кресле на колесах. Увидев его, Императрица не могла удержаться от слез. Ее щедрость, казалось, не знала пределов. На Валериана Зубова одна за другой сыпались монарший награды. Сначала он награждается орденом Святого Георгия 3-й степени (с крестом для ношения на шее). Затем ему вручается высшая награда Российской империи — орден Святого Андрея Первозванного, и он производится в генерал-поручики. Ему жалуются: невероятно дорогая соболья шуба, 300 тысяч рублей на уплату долгов и роскошный дворец на Большой Миллионной улице (принадлежавший некогда Густаву Бирону и перекупленный теперь Екатериной II у камергера Дивова).
-&SS,
Наконец, ему опять следует денежная награда — единовременно 20 тысяч рублей золотом и ежегодная пенсия в 13 тысяч целковых серебром. И все это «свалилось» на раненого брата фаворита, как принято говорить, «в одночасье».
Лечение принесло Зубову-младшему немало страданий и продвигалось медленно. Врачи даже указывали причину этою — их подопечный «предавался многим излишествам». Полное лечение Зубова, в том числе и за границей, заняло три долгих года. Английские ортопеды так удачно сделали ему протез, что он мог свободно ездить верхом на коне и сутками оставаться в седле.
Впоследствии кавказские горцы и персы прозовут русского ге-нерала-инвалида «кизил-ага», что в переводе означало «золотая нога». Его имя на Кавказе окружат сказочные легенды...
Думается, что граф Валериан Зубов испытывал некоторую неловкость, когда узнал о том, что его чудаковатый и недавний по Измаилу и Польше начальник отказался вести русские войска в поход на Персию. Генерал-поручик не мог не знать и о тоне писем, которые его всесильный теперь брат-фаворит отправлял прославленному полководцу Суворову-Рымникскому. На что тот однажды, не сдержавшись, ответил как бы шаловливому мальчику:
«Ко мне штиль ваш рескриптный, указный, повелительный, употребляемый в аттестациях?.. Не хорошо, сударь!..»
Так или иначе, но должность главноколландующего в Персидском походе граф Валериан Зубов принял с нескрываемым удовольствием и энтузиазмом. Военная экспедиция за Кавказские горы давала ему прекраснейший шанс прославить себя на военном поприще уже в ранге полководца, облеченного большими правами, и самое главное —- самостоятельностью в ведении боевых операций.
К тому времени генерал Иван Васильевич Гудович уже возвратился из Санкт-Петербурга к себе на Кавказскую пограничную укрепленную линию. Там без промедлений приступил он к исполнению наставлений Императрицы по подготовке к войне с шахом Ага-Магомед-ханом.
Произведенный в генерал-аншефы вскоре после назначения главнокомандующим, Валериан Зубов начал исполнять свою новую должность с того шага, какой сделал с месяц назад Суворов. Он представил на утверждение Императрице Екатерине II список военачальников, которых он желал бы взять с собой в поход. Это были: генералы князь Цицианов, Римский-Корсаков* поступивший на русскую военную службу ганноверец Беннигсен, старый знакомый Зубова по измаильскому штурму донской казачий атаман Платов и граф Апраксин. Российская Государыня утвердила своими указами все, о чем просил брат ее фаворита.