Прошло не менее получаса и в Ставку пришла новая телеграмма от М. В. Родзянко. Она была рассчитана прежде всего на генерала М. В. Алексеева, но копии ее были адресованы командующим войсками фронтов. Телеграмма гласила: «Обстановка настоятельно требует передачи власти лицу… которому будет поручено составить правительство, пользующееся доверием всего населения». В данной телеграмме Родзянко просил военных руководителей высказаться по этому вопросу.
Приказ по войскам о вступлении Николая II в Верховное командование.
27 февраля утром председатель Государственной думы обратился к государю с очередной телеграммой: «Положение ухудшается, надо принять немедленно меры, ибо завтра будет уже поздно. Настал последний час, когда решается судьба родины и династии».
«Первые сообщения о происшедшей революции, – писал в те дни А. Ф. Керенский, – Николай II воспринял спокойно. Неизбежные беспорядки в связи с разрывом с думой предусматривались в его плане восстановления абсолютизма, а командующий специальными вооруженными силами, дислоцированными в Петрограде, генерал Хабалов заверил царя, что «войска выполнят свой долг». Действительно, несколько гвардейских кавалерийских полков, отозванных с фронта, как это и обещал царь перед отъездом 22 февраля в Ставку, уже двигались в направлении столицы».
Тревожные сигналы из столицы поступали один за другим. «Трудно думать, – отмечал генерал А. И. Деникин, – что и в этот день государь не отдавал себе ясного отчета в катастрофическом положении». Но «он – слабовольный и нерешительный человек – искал малейшего предлога, чтобы отдалить час решения… Во всяком случае, новое внушительное представление генерала Алексеева, поддержанное ответными телеграммами командующих на призыв Родзянко, не имело успеха».
Утром 27 февраля к царю обратился его брат, великий князь Михаил Александрович, умоляя государя прекратить беспорядки, назначив такого премьер-министра, который будет пользоваться доверием думы и общественности. Однако Николай II в весьма резкой форме посоветовал великому князю не вмешиваться не в свои дела. Он приказал генералу С. С. Хабалову использовать все имеющиеся в его распоряжении средства для подавления бунта. В тот же день император отдал приказ генералу Н. И. Иванову отправиться в Царское Село.
Сам государь, обеспокоенный участью своей семьи, утром 28 февраля поехал в Царское Село, не приняв никакого определенного решения. Оставшийся во главе Ставки генерал Алексеев, как считал А. И. Деникин, «не обладал достаточной твердостью, властностью и влиянием, чтобы заставить государя решиться на тот шаг, необходимость которого осознавалась даже императрицей…»
На следующий день на узловой станции Дно, через которую шел путь в Царское Село, комиссар по железнодорожному транспорту Бубликов распорядился остановить императорский поезд, а также состав с его свитой. Узнав, что путь через станцию Дно закрыт, царь после лихорадочных консультаций с приближенными приказал отправить состав в Псков, где находился штаб командующего Северным фронтом генерала Н. В. Рузского. Путь в этом направлении был еще свободен.
1 марта в 7.30 вечера Николай II прибыл в Псков, где его встретил генерал Н. В. Рузский с офицерами своего штаба. По свидетельству очевидцев, во время этой нелегкой поездки царь не проявлял никаких признаков нервозности или раздражения. В этом и не было ничего удивительного, ибо ему была всегда свойственна какая-то странная способность равнодушно воспринимать внешние события. Спустя час он заслушал в своем личном вагоне доклады генерала Рузского и начальника штаба фронта о происшедших за время его поездки событиях. Они никоим образом не изменили состояния его духа.
В 11.30 вечера генерал Рузский передал царю только что полученную телеграмму от генерала Алексеева. В ней начальник штаба Ставки сообщал о растущей опасности анархии, распространяющейся по всей стране, дальнейшей деморализации армии и невозможности продолжать войну в сложившейся ситуации. В телеграмме также говорилось о необходимости опубликовать официальное заявление, желательно в форме манифеста, которое внесло бы хоть какое-то успокоение в умы людей, и провозгласить создание «внушающего доверие» кабинета министров, поручив его формирование председателю думы. Алексеев умолял царя безотлагательно опубликовать такой манифест и предлагал свой проект документа.