Тревожные вести продолжали поступать. В апреле 1677 года литовский гетман Михаил Пац вызвал русского посланника Василия Тенкина, находившегося в Польша, и сообщил, что турецкая армия переправляется через Дунай. Вместе с турками пришел Юрий Хмельницкий. Своих казаков у него немного, сто пятьдесят или даже шестьдесят человек, но он рассылает по всей Подолии свои «универсалы», обещает безопасность от турецких янычар, если горожане признают его своим гетманом и князем. Стало известно, что кошевому Запорожской Сечи Серко Юрий Хмельницкий послал специальное письмо, и будто бы кошевой атаман склоняется на его сторону. А турецкую армию возглавляет Ибрагим-паша, по прозвищу Шайтан, и у него не менее шестидесяти тысяч людей, и другие паши тоже готовятся к походу…
На юг, к Григорию Ромодановскому, срочно посылались подкрепления. Весной 1677 года русско-украинское войско располагалось таким образом: в Батурине, на реке Сейм, стоял заслоном гетман Самойлович с двадцатью тысячами казаков; главные силы во главе с боярином и воеводой Ромодановским (сорок две тысячи солдат, рейтаров и конных служилых людей) собрались amp; Курске; резерв составили полки Голицына и Бутурлина в Путивле и Рыльске (пятнадцать — двадцать тысяч человек).
В июне 1677 года Ибрагим-паша и присоединившаяся к турецкой армии орда крымского хана Селим-Гирея перешли Днестр. Польский резидент в Москве Павел Свидерский еще раз предупредил от имени своего, короля: «Тягота войны турской валитца под Киев и под Чигирин». Но в Москве уже знали, куда будет направлен главный удар. В Чигирин срочно были посланы Генерал-майор Афанасий Трауернихт, инженер-полковник фан-Фростен и два стрелецких головы Титов и Мещаринов с «приказами» стрельцов. При обороне городов именно стрелецкая пехота проявляла большую стойкость. В конце июня Трауернихт прибыл в Чигирин и сразу начал готовить город к обороне.
В дневнике Патрика Гордона (в котором о себе он пишет в третьем лице), шотландца на русской службе, содержится подробное описание укреплений Чигирина к моменту приезда Трауернихта:
«Замок был не особенно хорошо вооружен. В нем находилось 45 разнообразных пушек; 4 из них, очень длинные, были отлиты в Германии. Кроме них было еще 10 больших пушек; остальные были или короткие для стрельбы картечью, или легкие полевые; кроме того, в замке было еще 5 мортир, из которых 3 были железные. Бомб было очень мало, ручных гранат не более 800. После же осады осталось всего 28 бомб и 23 бочки пороха.
Длина замка достигает 88 сажен, ширина со стороны поля 65, со стороны города всего 17 саж.; окружность замка с бастионами, фланками и валом до самой реки равняется 375 саж.; окружность города с каменной стеной и палисадами 982 саж.; от замка до старых укреплений 219 саж.»
Гордон не случайно сетует на малое количество «ручных гранат». Эта «малая артиллерия» появилась в русской армии десять лет назад, когда на тульских и каширских заводах было приказано отлить четыре тысячи ручных гранат и «отдать в стрелецкие приказы». В полку воеводы Черкасского, например, было более одиннадцати тысяч «нарядных» (готовых к бою) и «тощих» (без пороховой начинки) гранат — количество, по сравнению с которым Чигиринские запасы кажутся весьма скромными. Были еще и «скляночные гранаты» (с корпусом из стекла). Стрельцы и солдаты имели особые холщовые сумки, «что ручные гранаты носят». Но даже свой небольшой запас ручных гранат гарнизон Чигирина использовал с большой эффективностью.
Далее Гордон подробно рассказывает, как действовал в Чигирине назначенный «комендантом генерал-майор Афанасий Трауернихт, иностранец, принявший православную веру»:
«В конце июня месяца он прибыл в Чигирин. Первым его делом было исправить разрушившуюся в некоторых местах стену и достроить то, что не было исполнено полковником Кропковым (крепость, сделанная из дубового леса, прошлой зимой сгорела, вновь же была выстроена из соснового леса. Затем Трауернихт велел приделать лафеты к пушкам, не имевшим их, и расставить их на валу, бастионах и других местах».