Дрыжак Владимир
Поллитра бытия (Читочек искупления)
Владимир Дрыжак
ПОЛЛИТРА БЫТИЯ
(ЧИТОЧЕК ИСКУПЛЕНИЯ)
Компания мух дружно ввалилась в помещение и с гвалтом рассосалась по стенам. Инспектор высунулся в окно и повертел головой. Улица не содержала ничего примечательного: квелые тополя с поникшей пыльной листвой, вялые прохожие да очумелые от жары воробьи. Короче, полный пейзаж.
"Ну вот, уже конец августа, - подумал инспектор отрешенно. - Лето прошло, а отпуском даже не пахнет. И, судя по всему, не запахнет до конца октября... Плакало море!.. И черт с ним. Лучше съезжу к тетке - картошку помогу выкопать, карасей половлю...".
Он прошел к столу, сел, уперся локтями в столешницу и вперил взгляд в лицо человека, сидевшего напротив.
Напротив сидел свидетель проишествия. Он же потерпевший. Он же задержанный при обстоятельствах, которые теперь и предстояло выяснить.
Разговор длился уже час с хвостиком, за это время инспектор несколько раз сминал бланк протокола допроса и бросал его в урну, заменяя новым, который ожидала такая же участь. Потому что свидетель нес какую-то несусветную чушь, и эта чушь в официальном протоколе смотрелась примерно как батарея парового отопления в холодильнике.
Открытое окно ничуть не облегчило ситуацию. Жара только усилилась и усугубилась мухами. Инспектор снял пиджак, повесил его на спинку стула и укрепился в прежней позе.
- Так, - сказал он.- Разговор у нас что-то не клеится. Давайте попробуем все с начала.
На самом деле не клеилась версия, и инспектор решил применить один из своих излюбленных приемов, суть которого состояла в следущем: Он дает понять подследственному, что предыдущий обмен мнениями считает как бы неофициальной частью бесседы, а теперь переходит к ее официальной части, в процессе которой любые сведения подвергаются скурпулезному документированию и могут быть использованы против или в пользу подследственного, в зависимости от того, насколько они не противоречивы. - Вы мне ничего не говорили, а я, соответственно, ничего не слышал. Договорились? Я понятия не имею о том, что произошло, а вы хотите мне все разъяснить. Если мне что-нибудь будет непонятно, я буду уточнять, пока не станет понятно, но в протокол пишу все подряд. Ну и.., вы постарайтесь, чтобы было понятно сразу. Дело к вечеру, а затягивать дорос не в ваших интересах.
Задержанный сидел на стуле прямо и не обращал внимания на мух, поочередно пикитировавших ему на лысину. Это был мужчина в возрасте, невзрачный, но хорошо сохранившийся, с очень даже румянными щеками и без всех этих склеротических жилок на лице. Алкоголика в нем было трудно заподозрить, а между тем, в правом внутреннем кармане серого пиджака, надетого прямо на футболку, явственно просматривалась бутылка если не водки, то, во всяком случае, не кефира.
"А кстати, где он взял бутылку? - подумал инспектор - он ведь с десяти утра в камере сидел?"
Но бутылка эта, с точки зрения расследования, интереса не представляла, и инспектор решил пока ее не трогать.
- Ну так что? - поинтересовался он. - Приступим?
Задержанный неопределенно пожал плечами.
- Сами будете рассказывать, или задавать наводящие вопросы?
- Лучше вопросы, - сказал свидетель. - Я пытался вам все рассказать, но...
Нет, вперивать взгляд в него было совершенно бесполезно. Инспектор отвел глаза, изучил содержимое ящика стола, после чего достал новый бланк допроса и положил перед собой, хлопнув по нему ладонью.
- Хоршо, начнем. Итак, ваше имя, фамилия, год рождения и род занятий. Только давайте без шуток!
- Какие уж тут шутки, вздохнул задержанный. - В такую жару сидеть на допросе, да еще мухи кругом...
"Ага, проняло!" - злорадно подумал инспектор, но тут же себя одернул, а вслух сказал со значением:
- Мухи - дело житейское... А наше дело - выяснить все обстоятельства происшествия. Отвечайте по существу и ступайте себе с Богом.
Задержанный усмехнулся непонятно чему.
- Отвечаю. Имя мое - Сергей Кузьмич, фамилия - Горобец, года рождения нет, а род занятий - даже не знаю, что сказать.
- Опять вы за свое, - укоризненно произнес инспектор, Что значит - не знаете?! На какие средства вы существуете?
- Ну, как вам объяснить... Видите ли, мне средства не нужны, я и без них существую.
- Как это - существуете без средств ?!
- Существую и все. Я не могу не сущестовать, не имею такой возможности. Поэтому и существую.
Инспектор не без иронии отметил про себя, что в словах подследственного есть своя логика. Действительно, если у человека нет возможности не существовать, то ему ничего не остается кроме как существовать невзирая ни на что.
- Ага, - сказал он, - Я понял так, что определенных занятий у вас нет ?
- Да,- ответил подследственный с ноткой сожаления в голосе. - Теперь уже, вероятно, нет.
- Тогда я так и записываю. Имейте ввиду, я теперь все буду записывать, что бы вы тут ни наплели.
- Конечно-конечно, у меня возражений не имеется.
- Отлично! Ну,так что там у вас с датой рождения? Не вспомнили?
- А мне нечего вспоминать. Нет у меня даты рождения. Я вообще никогда не рождался. Во всяком случае, хм..., в ваше время.
- Так и писать?
- Пишите.
- Пишу: "Свидетель утверждает, что никогда не рождался." Правильно?
- Правильно.
Инспектор подобрался - он нашел зацепку.
- Но тогда объясните, в какой момент вы получили имя Сергей? И почему вы Кузьмич, если никогда не рождались и, следовательно, отца по имени Кузьма иметь не могли ?
Свидетель пожал плечами.
- Пожалуйста. имя Горобец Сергей Кузьмич я принял в одна тысяча восемьсот девяносто седьмом году когда в результате несчастного случая утонул в реке Волга и утратил свои документы.
- Так-так-так... Значит, вы утонули в одна тысяча восемьсот девяносто седьмом году... А сейчас, простите, какой?
- Сейчас? Девяносто первый.
- А столетие какое, если не секрет ?
- Двадцатое,- произнес свидетель обиженно.
- Блестяще! И где вы были все это время? То есть с одна тысяча восемьсот девяносто седьмого года?
- Здесь... То есть, в разных местах.
- А что делали?
- Ничего особенного. Жил себе и жил.
- Но ведь вы утонули?
- Утонул.
- А потом что, воскресли?
- Именно так.
- Так и пишу: "Утонул, а потом воскрес." Бред какой-то! - воскликнул инспектор в сердцах. - Вы хоть понимаете, что это чушь?! Впрочем, будь по вашему. Вы утонули и воскресли. При этом вам вручили документы на имя Горобца... До этого вы носили другое имя?
- Да.
- А почему решили сменить?
- Ну, ведь как же - я ведь утонул. Труп обнаружили, был составлен протокол медицинского освидетельствования. Следователь - вот такой же мужчина средних лет - его сам придумал и дал указание выдать мне новый паспорт. Согласитесь, ведь он не мог объявить, что я жив-здоров. Тогда возник бы вопрос: а кто, собственно утонул?
- А кто, собственно, утонул?
- Я утонул! - вскричал свидетель, - Я! Тот следователь, кстати, сообразил что к чему гораздо быстрее.
- Ну хорошо, хорошо... Это было еще в прошлом столетии и сейчас невозможно поверить, было ли вообще. А что касается сообразительности...
Инспектор хотел добавить кое-что еще, но сдержался. Участковым он работал давно, и практика показывала, что вступать с подследственным в перепалку во время допроса занятие бесперспективное. Наоборот, нужно всячески возвращать его на почву конкретных фактов.
- Хорошо,- сказал он, - заедем с другого конца. Вернемся из прошлого в настоящее. Вы признаете, что вчера, в семнадцать сорок ориентировочно, следовали в автомобиле марки ЗИЛ-130 - самосвал, номерной знак ИАГ 35-40, по улице Циолковского в качестве пассажира?
Свидетель приложил руку к сердцу и закивал головой: