Давыдовичи отправились в поход и опустошали все по пути. Они подступили к Новгороду, потом к Путивлю, преследуя Святослава, который был принужден, наконец, удалиться с семейством своим и братним в лесную сторону. Изяслав Давыдович пустился за ним один в погоню и был им разбит 16 января 1147 года.
Князья вскоре узнали о неудаче. Изяслав Мстиславич, который, между тем, подоспел к ним, как и обещал, распалился еще более на Святослава. Собрав дружины свои, он поспешил с братьями на Святослава к Карачеву. Целый день, вплоть до ночи, шел он вперед, воюя и все разоряя. По дороге собиралась к нему разбитая дружина. К полудню пристал и пораженный Изяслав Давыдович.
Святослав, не надеясь выдержать второго соединенного нападения, бежал ночью за лес к вятичам.
Киевский князь остановился. «Я дал вам волости, сказал он Давыдовичам, все, чего вы хотели: вот Новгород, вот и все Святославово имение. Что окажется здесь его, челяди и товара, то разделим на части, а Игорево все мое». Так и было исполнено. Изяслав оставил их и возвратился в Киев.
Все противники разошлись, поход закончился; Изяслав утвердился в Киеве, Давыдовичи овладели Северской землей. Но война только начиналось: Юрий хотел ее, чтобы получить себе Киев, Святослав хотел ее, чтобы выручить брата, и Давыдовичи хотели ее, чтобы утвердить за собой захваченные вместе приобретения: Новгород, Северскую землю, Изяслав — чтобы порешить с неугомонным врагом.
В следующем году (1147) начаты враждебные действия вдали, на другой стороне, в Новгородской, Смоленской и Суздальской волости, где в первый раз встречается имя Москвы.
У союзников собралось много силы, и они угрожали Чернигову. Давыдовичи испугались и решили оставить Изяслава и перейти на их сторону.
Святослав Всеволодович, державший у великого князя пять городов, выпросился у него в Чернигов: «Там мне жизнь вся, отче, отпусти меня в Чернигов, я буду просить волости у дядей». Изяслав отпустил его, велев готовиться к походу.
Давыдовичи, замыслив злое дело, вновь прислали звать Изяслава: «Земле нашей грозит беда, а ты все медлишь».
Тогда Изяслав созвал бояр и всю дружину свою, киевлян и объявил им, что, договорившись с братьями, с Давыдовичами и Всеволодовичем, он хочет идти на Юрия к Суздалю, зачем тот принял врага его Святослава, — а брат его Ростислав присоединится по дороге к нему со смольнянами и новгородцами.
Киевляне отвечали: «Князь, не поднимайся с Ростиславом на стрыя[3] своего, а лучше с ним договорись; Ольговичам же не верь и в путь с ними не ходи».
Изяслав возразил: «Они целовали мне крест, и я думал думу с ними вместе; отложить сего пути я не хочу, а вы поспевайте».
Киевляне отказались: «Князь, не гневайся на нас, мы на Владимирово племя руки поднять не можем; на Ольговичей — пожалуй, пойдем хоть с детьми».
«Ну, так пусть идет только кто хочет», заключил Изяслав; собрался, и, оставив брата Владимира в Киеве, выступил на Альту, потом к Нежатину и стал полками у Руссотины, послав боярина своего Улеба к Давыдовичам.
Улеб проведал в Чернигове, что они уже целовали крест Святославу Ольговичу, и прискакал назад к своему князю уведомить об измене. Черниговские приятели прислали также остеречь его, чтобы он не шел дальше, ибо думают его убить или полонить вместо Игоря.
Каково было удивление Изяслава! Не медля, он отступил назад и, как будто еще не веря слухам, послал сказать братьям: «Мы замыслили великое дело: поклянемся же еще, по обычаю наших отцов и дедов, пройти его в правду, не имети меж собою ни извета, ни тяжи, а с противными биться».
Давыдовичи отказались: «Для чего целовать крест без дела? Мы целовали его тебе: разве мы провинились?»
«Греха нет по любви поцеловать крест, и это еще душе на спасение, возразил посол, во исполнение наказа Изяславова. Вы стоите, братья, в крестном целовании, так я сообщаю вам вот что: до меня дошли слухи, что вы передались к Ольговичу и хотите меня убить вместо Игоря. Так ли это, братья, или не так?»
Давыдовичи не могли вымолвить ни слова. Они только взглянули друг на друга и долго молчали. Наконец, Владимир сказал послу: «Отойди пока прочь, посиди там, мы тебя позовем».
Долго они думали и советовались, видя свое разоблачение, и, наконец, призвали посла: «Брат! Точно — мы целовали крест Святославу Ольговичу. Жаль нам стало брата нашего Игоря. Суди сам, любо ли было бы тебе, если бы мы держали твоего брата. Пусти Игоря — он уже чернец и схимник, — и мы ездим подле тебя».