Глава 23. Очень старый солдат
...Но пройди по тропам, по травам своим - и увидишь: во всей земле еще - из края в край - ржавь осколков, шрамы полузаросших окопов. Еще будто тянет из лесу дымом партизанского костра... Еще кажется, не утих стон почерневшей от горя вдовы...
И. Мележ. Минское направление.
После отпуска просыпаться в шесть утра и ехать в переполненном автобусе к метро непросто. После отпуска длиной в год с лишним, богатого на события почти как Великая Отечественная, тем более. А дорога забита, и в любой момент может встать, так что нервы у всех на пределе. Все нервничают, боясь опоздать, и стоит движению замедлиться, как начинают смотреть на часы, а самые нетерпеливые - сквозь зубы материться. По укоренившейся в Сколене привычке Моррест незаметно оглядывался, стараясь заметить потенциальную опасность. Осознав, как глупо выглядит, прекратил вертеть головой - и все равно приобретенные в Сколене навыки даром не пропали.
По лицам, как в открытой книге, Моррест видел, кто как провел выходные. Загоревшие до нездоровой красноты - эти наверняка на даче, на грядках или на речках да озерах. Бледные и с мешками под глазами еще несколько часов назад заправлялись горюче-смазочными материалами типа "водка" или "коньяк". Невыспавшиеся, едва не разрывающие рот в зевоте - наверняка убившие ночь на любовные утехи. А вон тот, прячущий фонарь под черными очками толстяк с кем-то повздорил - интересно, из-за бабы или по пьяному делу? Других поводов бить ближнему своему морду в этом бедном на сильные чувства мире Моррест не знал.
Из переполненного автобуса - в переполненное метро. Тут хоть на остановках из перегонов тянет свежим, всегда холодным ветром. Сейчас бы зимнего морозца, но чего нет - того нет. За пыльным стеклом проносились однообразные, похожие на окаменевшие жилы чудовища ржавые трубы с проводами. Это тебе не сколенские леса, даже не кривые, но такие романтичные улочки Старого Энгольда - столицы Империи, пережившей дни своего величия. А вон та неряшливая, одышливо сопящая накрашенная толстуха - ну кто она по сравнению с Олтаной или Эвинной? Да хоть с Ирминой-изменщицей?
"Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка..."
Эвинна... Как-то она там, одна, в застенке опаскудившихся попов? Одна против всей этой шоблы - и своих святош, и алков впридачу? И как он мог даже подумать оставить ее в их лапах?! Ведь кроме него больше помочь ей некому!
А может, зря он все это думает? И ей ничего там не грозит? Все-таки она - их ученица, делала то, чему ее учили. Может, ее вообще похвалили и отправили на курсы переподготовки? Да, в "Сказании" ее осудили, и только вмешательство Альдина спасло от казни в Гверифе. Но ведь уже само его появление изменило ход событий в части судьбы Альдина. Может быть, и храмовники поведут себя по-другому?
Хорошо бы, если так. Но даже если не так - что изменится? Ну встретились люди, ну расстались - бывает. Зачем лезть в пасть зверю ради попутчицы? В конце концов, у Эвинны своя голова на плечах и своя судьба. Все-таки не ребенок, вон сколько всего пережила. Выкрутится...
Чтобы вылезти на нужной остановке, пришлось изрядно поработать локтями. Моррест усмехнулся: неужели и там когда-нибудь будет метро? И жители славного славного града Алкрифа, или Старого и Нового Энгольдов, или Макебал, пихаясь локтями, потея и воняя, вот так же будут ломиться к выходу в час пик? "Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка "Храм Стигона". Уважаемые пассажиры..." Н-дя...
Подзабытый офис встретил духотой, пыльными бумагами и темными, обшарпанными коридорами. Фасад отделали, облицевали красивой разноцветной плиткой, поставили огромные стекла и лифт в стеклянной шахте. Поднимаешься - будто воспаряешь в небо. А вот в глубине бывшего заводского двора все осталось как в советские времена. Даже ржавело под дождями никому не нужное оборудование - теперь уж и не понять, какое именно. До девяносто первого было какое-то оборонное предприятие (впрочем, что оно выпускало, никто уж и не помнит), но приватизация и прочие радости "шоковой терапии" обрушились на него, как Великая Ночь на Сколен. Смежники перешли на выпуск то ли колготок, то ли презервативов, а после приватизации новый хозяин решил, что выгоднее старого завода иметь новый офисный центр. Оставшееся оборудование развинтили и оттащили на задний двор, где оно и ржавело, пережив свою страну и свой век. Наверное, вещи, выпущенные тем заводом, теперь смотрятся так же, как старосколенские мечи на фоне алкских новоделов. А впрочем, тут нехватку добротных вещей покроет импорт: пока есть нефть и газ, отчего не покупать за границей?
Его организация никогда не была особенно богатой. На офисы в передней, прошедшей евроремонт части денег, как всегда, не хватало. Оставалось ютиться в глубине двора, в каком-то давным-давно не видевшем ремонта корпусе. В фасадном, отделанном на совесть помещении расположился только отдел по работе с клиентами.
Есть просто офисы, а есть офисы эконом-класса.
Под истертым линолеумом скрипел и звякал разбитый кафель, местами линолеум скрыввал какие-то провалы и выступы. Шеф все грозился наскрести денег, да и выкинуть на свалку и линолеум, и кафель, заменить все ламинатом. Пока не всегда хватало и на зарплаты - кризис, мать его так. С потолков, где-то еще белых, где-то выщербленных и пожелтевших от разводов влаги, тускло светили пыльные плафоны. Хорошо хоть, пока хватает денег на лампочки...
...Вот так же и в Сколене. Только у тамошних правителей есть оправдание - Великая Ночь, выкосившая девяносто процентов населения. А чем могут оправдаться те, кто громят заводы безо всяких войн и катастроф? Вспомнился Амори: уж этот бы, привали ему такое богатство, в лепешку бы разбился, а не допустил гибели завода. Тем более - военного завода. Ему ведь нужна армия, способная удержать все, что нахватал в смуту. Может, привезти с собой не ружьишко, а рецепт изготовления черного пороха - и продать его Амори? За такую инфу запросто можно выручить мешок золота. Этот мешок запродать уже тут, и добытого хватит на многое: хоть на несколько лет шикарной жизни, хоть на открытие своего дела. Хорошо быть торговым посредником между мирами, жаль только - опасно: где крутятся большие деньги, там льется большая кровь. Всегда.
Поначалу было сложно - все-таки больше года, что бы тут не думали, он этим не занимался, ко всему надо привыкать заново. Но старые навыки не забылись, а необходимые формулы заложены в компьютерную программу. Нажимай себе клавиши. И это плохо. Потому что голова остается свободной для воспоминаний. А вспоминается разное: теплые губы Олтаны - и уроки рукопашного боя, преподанные Эвинной; Амори с его мечтой о новой, алкской Империи - и Эвинна, мечтающая о свободе Сколена. И Император Валигар, мечтающий только о том, чтобы без потрясений досидеть на троне свой срок. Шумный, кипящий молодой энергией Алкриф - и Старый Энгольд, еще пыжащийся изобразить, что все нормально, но уже тонущий в дремотном самолюбовании и упоении прошлыми победами. И уютные подлесные деревеньки Алкии, Нижнего и Верхнего Сколенов.
- Миш, что нос повесил? Черкайся, и повеселеешь.
Раньше Михаил (так и хочется поправить: "Я не Миша, а Моррест") и правда бы обрадовался, увидев ведомость на получение зарплаты. Да и кто бы не обрадовался? А теперь... "Даже деньги тут ненатуральные. Там - настоящее золото и серебро, а тут - раскрашенная бумага, а то и просто строчка цифр в компьютере. Виртуальные деньги, виртуальный секс, виртуальная реальность..." И что бы ты в этой виртуальности не делал, дела твои тоже будут виртуальными.
- Да, батенька, это там ты мог изменить историю, - пробормотал Моррест, расписываясь и принимая тоненький конвертик. - Тут ты сдохнешь, и никто, в сущности, не заметит.
- Что? - переспросила помощница главного бухгалтера. Совсем еще молоденькая, и, вопреки должности, веселая и незлая. Она нравилась всем сотрудникам (особенно, конечно же, сотрудникам мужского пола), но именно с Мишей у нее сложились самые лучшие отношения. Иногда он даже подумывал, не связать ли с ней дальнейшую судьбу. - Только не говори, что тебе там не понравилось - это же просто город-музей! В мире есть лишь два таких города: Венеция и Питер! Завидую тебе...