— И ценой чего тебе стоило остаться на месте босса?
— Ценой всего, — булькающий хрип и тишина.
Даже жизнью собственной дочери.
Джейд кричит. Я оборачиваюсь в её сторону.
Падаю на колени, хватая Гэвина за рубашку и разрываю её на груди, глядя на то, как его живот покрывается кровью. Джейд буквально истерит, пытаясь избавиться от крови своей собственной блузкой, которую она только что сняла с себя.
Всё дерьмово — атласная ткань не впитывает кровь.
Хватаю Лонга за лицо, пытаюсь поймать его взгляд на себе, но вижу лишь то, куда направлен его взгляд.
На труп Чарльза.
Искренне улыбнувшись, губы Гэвина шепчут:
— Это тебе за Элизабет, ублюдок.
И плевок. Кровью.
Рядом слышатся поспешные шаги, перерастающие в бег, а затем лицо Виктора, склонившееся над Лонгом. Он достаёт из кармана мобильный и кого-то набирает.
Мне плевать, потому что всё моё внимание на Джейд.
Обхватив ладонями его лицо, она склонилась над Лонгом и что-то беспрерывно шепчет ему на ухо, пока тот молча смотрит в потолок. Размазывая кровь по его лицу, она даже не замечает, как парень поспешно теряет сознание, становясь всё бледнее.
Положив свои руки на плечи Джейд, я всем своим телом ощущал, как она дрожит. Как вздрагивает при каждом всхлипе, а затем тихое:
— Будь умницей, Джейд.
Она поднимает голову, глядя на его бледное лицо и прикрытые глаза. С губ срывается единственное:
— Нет.
Но уже поздно. Он не с нами.
***
Выстрел.
Пистолет, что вырвал у мен из рук Гэвин, падает на пол рядом со мной, когда я всячески стараюсь укрыться от пули.
Прикрыв лицо руками, боковым зрением я замечаю на полу Гэвина. Его голова запрокинута назад, а тело вздрагивает словно в конвульсиях.
Нет.
Ползу по полу к своему напарнику и хватаюсь за его пиджак, пытаясь взглянуть в лицо. Ноль внимания. Я все еще не могу понять, что произошло, поэтому лишь встряхиваю его, надеясь получить ответ на непроизнесенный вопрос.
Он хрипит так, словно захлёбывается.
Я опускаю голову чуть ниже, наблюдая за тем, как белая рубашка окрашивается в алый цвет.
Первое, что срывается с моих губ — это крик.
Я не сразу успеваю понять, как рядом появился Остин и принялся разрывать рубашку Гэвина, открывая взору его ранение. За толстым слоем крови трудно понять, куда именно выстрелил Чарльз, именно поэтому я тут же снимаю свою блузку, обратив внимание на то, как пуговицы посыпались на бетонный пол.
Прикладываю атласную ткань к его животу снова и снова дрожащими руками, хоть как-то пытаясь остановить хлеставшую кровь.
Остин хватает ладонями его лицо, словно пытаясь поймать его взгляд, но Гэвин вовсе не пытается посмотреть на Уэльса. Всё его внимание на трупе Чарльза.
Почти неслышно, хрипом:
— Это тебе за Элизабет, ублюдок.
Плевок.
Он закрывает глаза, а я обхватываю его лицо окровавленными руками и наклонившись шепчу то, что наболело:
— Прошу, не оставляй меня, Гэв. Пожалуйста, я не смогу без тебя.
Боль внутри буквально разрывает меня. Становится тяжело дышать из-за рваных вдохов и выдохов. Мое лицо припухло от слёз, а сердце, буквально, вырывалось из груди.
Гэвин, прошу тебя. Умоляю.
Чьи-то руки ложатся мне на плечи, словно пытаясь успокоить или забрать хоть немного той боли, что я чувствую.
Бесполезно.
— Будь умницей, Джейд.
Я поднимаю голову, в надежде взглянув в чёрные глаза и тихо произношу:
— Нет, — когда он теряет сознание.
Нет, нет, нет!
С губ срывается громкий крик, когда кто-то пытается оттащить меня от тела Гэвина, которое неподвижно лежит, а глаза его хозяина прикрыты.
Прошу тебя.
— Не оставляй меня, Гэвин, — хнычу я, брыкаясь в чьих-то руках. — Прошу тебя.
Рядом с Гэвином появляются двое мужчин в медформе. Один из них прикладывает пальцы к шее, пытаясь нащупать пульс, и опускает руки, поняв, что мы его потеряли.
Навсегда.
***
Два дня спустя
Если бы мне кто-нибудь сказал два месяца назад, что я буду стоять на кладбище, держать за руку Остина Уэльса и прощаться с Гэвином Лонгом…я бы посмеялась, а затем плюнула этому человеку в лицо за столь отвратительную шутку.
Поджав губы, я пытаюсь сдержать очередной поток своих слёз, которые без остановки скатываются по моим щекам с того дня, как он покинул нас.
Меня.
И сейчас, стоя на кладбище во втором часу ночи, я наблюдаю за тем, как его гроб медленно опускается в яму, рядом с могилой Элизабет Питерс.
Я думаю, похоронить его рядом с ней было правильным решением.
По крайней мере, он мне сам так сказал во сне в первую же ночь после того, как до меня дошло осознание, что его больше нет.
«Ты ведь обещал всегда быть рядом,» — шепчу я ему, пытаясь сдержать слёзы.
Гэвин робко улыбается, моей самой любимой улыбкой и протягивает вперёд руку, положив ладонь мне на сердце:
«Я всегда рядом. Вот здесь»
Накрыв его ладонь своей, я ощущаю неимоверное тепло в этом холодном мире.
И так было всегда, когда он был рядом.
— Джейд? — голос Остина вырывает меня из воспоминаний о своём собственном сне.
Я поднимаю голову, взглянув на бледное, измученное лицо, и мотаю головой, убедив его в том, что я не плачу. Просто…больше нет сил.
Он прижимает меня к себе крепче, от чего я утыкаюсь лицом в его шею и…ощущаю, как он вздрагивает. Снова и снова.
В горле образовывается ком, а голову покидают все мысли.
Он плачет.
Всхлипывает мне прямо в волосы, обжигая горячим дыханием мою щеку. Он держался слишком долго, но больше не смог. Как и я. Снова.
Окольцевав его спину, я прижимаюсь к груди, вдыхая приятный запах мужского парфюма. Он успокаивает, убаюкивает. Что-то теплое касается моей ноги, и я тут же опускаю голову, заметив рядом Губера. Жак еще с самого вечера отсыпается в машине.
— Я думаю, нам пора, мисс, — оповещает водитель, и как только я киваю, расцепив руки на спине Остина, появляется Виктор.
— Регистрация через час. Вам стоит поторопиться, — два хлопка по плечу Остина и сочувствующий взгляд в мою сторону.
Подойдя к машине, я в последний раз оглядываюсь на могилу Гэвина и подаюсь вперёд, присаживаясь на сиденье. Остин следует за мной, придерживая Губера за поводок, а Виктор садится на переднее сиденье, чуть опустив боковое окно.
Конец мая выдался слишком жарким.
— Что слышно о Купере? — интересуется Остин, расстегнув пиджак.
— Всё еще скрывается, — отвечает Виктор, взглянув на наручные часы. — Не думаю, что он высунется, ведь паренёк понимает, что ему светит срок.
Губер щемится между сиденьем и Остином, положив свою голову мне на колени, и грустно смотрит мне прямо в глаза. Кажется, он понимает, что постоянно кормившего его парня, и когда-то принёсшего его ко мне, больше нет.
Протягиваю руку, погладив его влажную шерсть, и всеми силами пытаюсь не расплакаться снова.
— Как долго ты будешь разбираться с этим?
— Думаю, не меньше месяца. Сам понимаешь, Чарльз хорошо постарался, прикрыв свою задницу.
Дальше я не прислушиваюсь.
Если бы моё “спасибо” что-то значило, я бы могла сказать его еще несколько раз Виктору. За то, что помог с переездом моим родителям, за то, что смог по-тихому заменить мне и Остину паспорта в крайний срок. За то, что предоставил нам работу и дом в Штатах, пока нас объявили в розыск в Англии.
Предатели.
Какая хренова глупость.
Но как бы то ни было, лучше нам исчезнуть из страны на год или два, пока будут вестись разбирательства по поводу смерти отца Остина и Элизабет. Со смертью Гэвина всё просто. Его убили, и это засняла камера.
Тёплая рука касается моей, что застыла на влажной макушке Губера, а затем холодные пальцы медленно сжимают мою ладонь, дав понять, что он рядом со мной.
Теперь и навсегда.
Конец.