Суини поднял упавшую книгу и отложил на дальний край лавочки — так, чтобы собеседник не мог дотянуться.
— Так что, как насчет пари?
— Какого еще пари? — ответил старик.
Он был необыкновенно бледен.
— Вот видите! — Суини холодно улыбнулся. — Я был прав, вы совсем меня не слушали. А я предлагал вам пари. Вот угадайте-ка, сколько у нас с вами на двоих будет поченек, м?
— Доченек?
Лицо старика смягчилось, на нем даже появился некоторый осторожный интерес. Детей он любил и потому нашел такое пари очень милым.
— Ну что ж, попробуем! Только давайте считать и внученек заодно, так интересней…
— Да не доченек, — отмахнулся Суини. — Поченек!
Старик смотрел на него в замешательстве, и тогда Суини положил ладони себе на поясницу — туда, где человеку положено иметь почки.
— Поченек! — повторил он значительно.
Он много лет называл этот орган именно так, что тут может быть непонятного?
Старик не стал скрывать разочарования.
— Если вы не возражаете, я бы не хотел сейчас думать о почках, — бросил он с досадой. — Будьте любезны вернуть мою книгу.
— Сперва пари, — с вызовом ответил Суини.
Старик вздохнул.
— Ну… пари так пари. Десяти центов хватит?
— Вполне. Ставка тут исключительно для интереса.
— А… — произнес старик без всякого выражения.
Суини смерил его долгим изучающим взглядом.
— Я думаю, что на двоих у нас три поченьки, — заключил он наконец. — Теперь вы угадывайте.
— Я думаю, ни одной.
— Ни одной? — обалдело переспросил Суини. — Да если б у нас не было ни одной поченьки, мы бы с вами оба уже в гробу лежали! Не может человек жить без поченек! Две, три или четыре — вот и все варианты ответа!
— Знаете, я с тысяча восемьсот восемьдесят четвертого года прекрасно обхожусь без единой поченьки, — заявил старик. — Очевидно, у вас поченька все-таки есть, значит, правильный ответ — одна. Одна поченька на двоих. Все, ничья, каждый остается при своих десяти центах. А теперь будьте любезны книгу, сэр!
Суини выставил руки, не давая ему добраться до книги.
— По-вашему, я тупой? — гневно вопросил он.
— Ничего не хочу знать о ваших умственных способностях! — парировал старик. — Книгу, пожалуйста.
— Если у вас ни единой поченьки, ответьте-ка мне на вопрос!
Старик закатил глаза.
— Может, сменим тему? У меня дома, на севере, был сад. Я бы и здесь занялся садоводством. Тут это как, принято? У вас есть грядки?
Но Суини было не так просто отвлечь. Он ткнул старика пальцем в грудь.
— Как же вы тогда шлаки-то выводите?
Старик опустил голову и безысходно прикрыл лицо ладонью, шлепая губами. Однако затем просиял, глядя вслед проплывшей мимо хорошенькой девушке.
— Вы только посмотрите, какие узенькие лодыжки, мистер Суини. Какие розовые пяточки. Боже, какое это счастье — быть молодым! Или хотя бы притворяться молодым, нежась здесь на солнышке.
И он прикрыл глаза, погрузившись в грезы.
— Так я прав, значит? — уточнил Суини.
— Э-э…
— Я прав, у нас на двоих три поченьки, и вы сейчас пытаетесь заговорить мне зубы, чтобы десяти центов не платить. Так не на того напали!
Не открывая глаз, старик нашарил в кармане десятицентовую монету и протянул Суини. Суини и не подумал ее взять.
— Нет уж, так просто мне ваших денег не надо. Я хочу знать, прав я или нет. Вот вам слово чести, что у меня всего одна поченька. Теперь отвечайте как на духу, сколько у вас.
Жмурясь на солнце, старик оскалил зубы.
— Клянусь вам всем святым, — произнес он натянутым голосом, — что у меня нет ни одной поченьки.
— И как же так получилось? Болезнь Брайта?
— Нет, болезнь Суини.
— Да ладно! — изумился Суини. — Это ж моя фамилия!
— Да, это ваша фамилия. И болезнь эта просто кошмарная.
— А в чем она выражается?
— Всякий, кто страдает от болезни Суини, — процедил старик сквозь зубы, — насмехается над красотой, мистер Суини, беспардонно вторгается в чужое пространство, мистер Суини, нарушает спокойствие, мистер Суини, разбивает мечты и гонит прочь все мысли о любви!
Старик встал и, наклонившись к самому лицу мистера Суини, выпалил:
— Всякий, кто страдает от болезни Суини, отвергает саму возможность духовной жизни, неустанно напоминая всем вокруг, что человек представляет собой не более чем ведро с потрохами!
Клокоча от негодования, старик подхватил книгу и удалился на другую лавочку в двадцати футах от предыдущей, сев там к Суини спиной. Он хмыкал и фыркал, яростно переворачивая страницы.