В бороду́ и на рост отцовский
любоваться любил их царь
ещё в годы войны таковской
он приблизил отца-государь
В этом месте на этой лужайке
Верно наша Наташа играла
В игры ихние всякие лайки
Для игры она вовсе снимала
Надевала наряд простейший
и бежала платьем шумя
её матери глаз чистейший
всё за нею бежал бежал…
Кавалеры были в костюмах
очень странных во время жары
тем не менее те кавалеры
Я так думаю были добры
Сидя вечером на террасе
пили чай. самовар эдак пел
«ещё в первой гимназии. в классе… —
её мамы голос шипел —
все способности в разных науках»
Ох Наташа прости её ты
Ночь… томит непонятная скука
Только встань от окна уж кусты
У тебя твои двое сестричек
здесь в соседней комнате спят
их учитель студент еврейчик
симпатичный. ловил твой взгляд
ты не слышишь как по аллее
тихо ходят его сапоги
Ната! Ната! Наташа! Наташа!
Ты немного подумав — беги…
так мои кувыркаются мысли
молодого и в синих штанах
Они падают и образуют
наипричудливейший альманах
Хохотун. смехотун. но слезливец
по развалинам данным бреду
русский старый кошмарный ленивец
задыхаясь гляжу на звезду
«Вторая тетрадь грамматики…»
Вторая тетрадь грамматики
Тоска и белые львы
разгуливают как в праздники
по отрезкам белой стены
Крестьянов Иван Сергеич
Дымит своим табаком
На нём голубая пижама
и шляпа с большим пояском
Приходит Андрей Несмеянов
Здоровается грустно молчит
и ни во что он не верит
и ничего он не чтит
Ему не откажешь в красивости
Но он Несмеянов ушёл
остался Иван Сергеич
и песню такую завёл
что был тут Андрей Несмеянов
что он повернулся ушёл
что всё уходит на свете
и даже несчастливы дети
Не вошедшее в книгу «Русское»: из сборника «Прогулки Аалентина»
(архив Александра Морозова)
3-я прогулка Валентина
В полшестого в сумерках развалин
встретил я туманную прогулку
на больших носилках проносили
девочку французскую калеку
Я остановился быть желая
разговору осенью подобной
Не ответив даже взором погоняя
в сырости спаслась в саду утробной
Девочка — французская калека
во второй мне встретилася раз
Длинная и душная река
На берегу сидела копошась
Отворив её платочек мягкий
я услышал чтоб ушли бы прочь
оказалось что живут на свете
есть-таки что обожают ночь
и желают ночью примус жалкий
разжигают самим готовить рыбу
мне сказала вы уйти бы не могли бы
опираяся на сухонькую палку.
«Дети потные в красных костюмах…»
Дети потные в красных костюмах
Матери потные в тяжких думах
Бронзовый загар темноты медовой
Этого лета вдовы
Плачут на кладбище томно и молодые
Дома висят штаны пустые
Их любимые обтёртые ваткой
В земле лежат и воняют сладко
Ах как душно вдовам в чёрных платках
Белым грудям в чёрных бюстгальтерах
Приведённые они плачут и по плечам
катится пот… щекотно вдовам
Вдовам тяжело подняться с земли
Колени у них округлы тяжелы
И зады обливает спинной пот
А кладбищенский рабочий смотрит странно туманно
кривит рот.
«В докторском кабинете лиловом…»
В докторском кабинете лиловом
при начале месяца мая
при конце дня докторского большого
на столе лягушка умирает