УМИРАЮЩИЙ ОТЕЦ{*}
Был отец,
И были у него два сына:
Один сын был умен, другой сын был глупец.
Отцова настает кончина;
И, видя свой конец,
Отец
Тревожится, скучает,
Что сына умного на свете покидает,
А будущей его судьбы не знает,
И говорит ему: «Ах! сын любезный мой,
С какой
Тоской
Я расстаюсь с тобой,
Что умным я тебя на свете покидаю!
И как ты проживешь, не знаю.
Послушай, — продолжал, — тебя я одного
Наследником всего именья оставляю,
А брата твоего
Я от наследства отрешаю:
Оно не нужно для него».
Сын усумнился и не знает,
Как речь отцову рассудить;
Но наконец отцу о брате представляет:
«А брату чем же жить,
Когда мне одному в наследство,
С его обидою, именье получить?»
— «О брате нечего, — сказал отец, — тужить:
Дурак уж верно сыщет средство
Счастливым в свете быть».
ДЕРЕВО{*}
Стояло дерево в долине,
И, на судьбу свою пеняя, говорит,
Зачем оно не на вершине
Какой-нибудь горы стоит;
И то ж да то же всё Зевесу докучает.
Зевес, который всем на свете управляет,
Неудовольствие от дерева внимает
И говорит ему:
«Добро, переменю твое я состоянье,
Ко угожденью твоему».
И дал Вулкану приказанье
Долину в гору пременить;
И так под деревом горою место стало.
Довольным дерево тогда казалось быть,
Что на горе стояло.
Вдруг на леса Зевес за что-то гневен стал,
И в гневе приказал
Всем ве́трам на леса пуститься.
Уж действует свирепых ветров власть:
Колеблются леса, листы столпом крутятся,
Деревья ломятся, валятся,
Всё чувствует свою погибель и напасть;
И дерево теперь, стоявши на вершине,
Трепещет о своей судьбине.
«Счастливы, — говорит, —
Деревья те, которые в долине!
Их буря столько не вредит».
И только это лишь сказало —
Из корня вырванно упало.
Мне кажется, легко из басни сей понять,
Что страшно иногда на высоте стоять.
ПОЖИЛОЙ ГАДАТЕЛЬ{*}
Детина молодой хотел узнать вперед,
Счастливо ль он иль нет
На свете проживет
(О чем нередкий размышляет
И любопытствует узнать),
И для того велел гадателя призвать,
И счастье от него свое узнать желает.
Гадатель был старик и строго честь любил,
Он знал людей и в свете жил,
Детине этому печально отвечает:
«Не много жизнь твоя добра предвозвещает;
Ты к счастью, кажется, на свете не рожден:
Ты честен, друг, да ты ж умен».
Печальный прорекатель!
Какой стоический урок
Но к счастию, что ты гадатель,
А не пророк!
СКВОРЕЦ И КУКУШКА{*}
Скворец из города на волю улетел,
Который в клетке там сидел.
К нему с вопросами кукушка приступила
И говорила:
«Скажи, пожалуй, мне, что́ слышал ты об нас,
И городу каков наш голос показался?
Я думаю, что ведь не раз
Об этом разговор случался?
О соловье какая речь идет?»
— «На похвалу его и слов недостает».
— «О жаворонке что ж?» — кукушка повторяет.
— «Весь город» и его немало похваляет».
— «А о дрозде?»
— «Да хвалят и его, хотя и не везде».
— «Позволишь ли ты мне, — кукушка продолжала, —
Тебя еще одним вопросом утрудить
И обо мне, что слышал ты, спросить?
Весьма б я знать о том желала:
И я таки певала».
— «А про тебя, когда всю истину сказать,
Нигде ни слова не слыхать».
— «Добро! — кукушка тут сказала.—
Так стану же я всем за это зло платить,
И о себе сама всё буду говорить».
ОБОЗ{*}
Шел некогда обоз;
А в том обозе был такой престрашный воз,
Что перед прочими казался он возами,
Какими кажутся слоны пред комарами.
Не возик и не воз, возище то валит.
Но чем сей барин-воз набит?
Пузырями.
ОТЕЦ И СЫН ЕГО{*}
Отец, имея сына,
Который был уже детина,
«Ну, сын, — он говорит ему, — уж бы пора,
Для твоего добра,
Тебе жениться.
К тому же, дитятко, у нас один ты сын,
Да и во всей семье остался ты один;
Когда не женишься, весь род наш прекратится,
Так и для этого ты должен бы жениться.
Уж я не раз о том говаривал с тобой
И напрямик, и стороной,
А ты мне всё в ответ другое да другое;
Скажи, пожалуй, что такое?
Я, право, говорить о том уже устал».
— «Ох! батюшка, давно и сам я рассуждал,
Что мне пора бы уж жениться;
Да вот я для чего всё не могу решиться:
Ищу, да всё еще примера не найду,
Чтоб жили муж с женой в ладу».