ОРЛЫ{*}
Сначала всяко дело строго
И в строку так идет,
Что и присту́пу нет;
А там, перегодя немного,
Пошло и вкриво всё и вкось,
И о́тчасу всё хуже, хуже,
Покуда наконец хоть брось.
Не знаю, череду ведут ли люди ту же,
Но слово в басне сей
Про птиц, не про людей.
Орлы когда-то все решились
Составить общество правленья меж собой
И сделали устав такой,
Чтоб прочие от них все птицы удалились,
Как недостойные с орлами вместе жить,
Судить,
Рядить
Или в дела орлов входить
И, словом, в обществе одном с орлами быть.
И так живут орлы, храня устав свой строго,
И никакой из птиц к орлам приступу нет.
Прошло не знаю сколько лет,
Однако, помнится, не много,
Вдруг из орлов один свой голос подает,
С другими эдак рассуждает
И вот что предлагает:
«Хоть позволения на то у нас и нет,
Чтоб с нами в обществе другие птицы жили,
Которы б не одной породы с нами были,
Достоинств равных нам,
Орлам,
Отменных не имели,
Летать по-нашему высоко не умели,
На солнце бы смотреть не смели;
Но как соколий нам известен всем полет
И думаю, что нам он пользу принесет,
Так пусть и он при нас живет;
Мне кажется, беды тут нет».
— «И впрям, — орлы на то сказали, —
Его полет...
А сверх того, один соко́л куды нейдет».
И сокола принять позволить приказали.
Потом, спустя еще не знаю сколько лет,
Уж также и соко́л свой голос подает,
Что пользы ястреб тож не мало принесет,
И нужным признает,
Чтобы орлы благоволили
И ястреба принять.
Но тут было орлы сперва поусумнились,
Хотели отказать;
Однако наконец решились,
Чтоб позволенье дать
И ястреба в их общество принять.
Потом и ястреб тож орлам стал представлять,
Что нужны птицы те, другие,
Неведь какие,
Чтоб разну должность отправлять.
Что ж? Сделался приказ от самого правленья,
Чтоб птицам был прием вперед без представленья;
И вышло наконец, что в общество орлов
Уж стали принимать и филинов и сов.
УСМИРИТЕЛЬНЫЙ СПОСОБ{*}
Был у отца сын, малый молодой,
Шалун и бедокур такой,
Хоть голову кому так рад сорвать долой.
Какая только где проказа ни случится,
Наш малый завсегда тут первым очутится.
«Что, — говорит отец, — с повесой мне начать?
И чем его унять?»
Однако, чтоб себя стыда и бед избавить,
А в малом жару поубавить,
Он способ с ним еще вот этот предприял:
Как матушка на то любезна ни косилась,
В Америку его на сколько-то послал.
Что ж? чем поездка та решилась?
Ужли смирнее малый стал?
Где! бешеным таким еще и не бывал.
И для того отец и дядя посудили,
Подумали и положили,
Что как пути в нем не видать,
То б в службу малого военную отдать.
Поплакали, погоревали
И наконец его в солдаты записали,
Что в самом деле для него
Полезнее казалося всего.
Хоть люди каковы б поенные ни были
И что б про них ни говорили,
Но многих палкой жить они уж научили.
А впрочем, ну́жды в этом нет,
Что столько ж иногда умен и тот, кто бьет,
Как тот, кто за вину побои принимает.
Однако малого ничто не пронимает,
И палка даже не берет.
Посылка за отцом, чтоб в полк ему явиться.
«Нет, — говорят, — изволь назад ты сына взять
И сам, как хочешь, с ним возиться,
А нашей мочи уж не стало больше биться».
И велено отцу его назад отдать.
Теперь уж от него добра не ожидать!
Но нет, скорехонько детину проучили:
Еще и месяц не прошел,
Совсем детина присмирел.
Да чем же малого так вдруг переменили?
Ужли в тюрьму отец детину посадил?
Нет, лучше этого его он проучил:
На злой жене женил.