В том самом городе, где спор происходил,
Какой-то живописец был,
Который написал на богачей картину
Так, что нагими их он в ней изобразил
И выставил в народ. Все спрашивать причину,
Весь город толковать и говорить об них,
И только что речей о богачах нагих.
Дошло о том до богачей самих.
Пошли смотреть картину
И видят: дело так. Трону́ло это их:
Неудивительно. Готовы уж прошенье
На живописца подавать,
Чтобы бесчестие взыскать,
И, в тяжбе будучи, другую начинать.
«Как, — говорят, — снести такое поношенье!»
Пошли его спросить, однако, наперед.
«Пожалуй, — говорят, — скажи, что за причина,
Что в поруганье нам написана картина
И выставлена в свет?
Что, разве ты, мой друг, сочел нас дураками,
Чтоб насмехаться так над нами?»
«Нет, — живописец им сказал,—
Не с тем картину я писал,
Чтоб мне над вами насмехаться;
А только вам хотел картиною сказать,
Чего вам должно ожидать,
Когда еще вы станете тягаться».
СТРЕКОЗА{*}
Всё лето стрекоза в то только и жила,
Что пела;
А как зима пришла,
Так хлеба ничего в запасе не имела.
И просит муравья: «Помилуй, муравей,
Не дай пропасть мне в крайности моей:
Нет хлеба ни зерна, и как мне быть, не знаю.
Не можешь ли меня хоть чем-нибудь ссудить,
Чтоб уж хоть кое-как до лета мне дожить?
А лето как придет, я, право, обещаю
Тебе всё вдвое заплатить».
— «Да как же целое ты лето
Ничем не запаслась?» — ей муравей на это.
— «Так, виновата в том; да что уж, не взыщи
Я запастися всё хотела,
Да лето целое пропела».
— «Пропела? Хорошо! поди ж теперь свищи».
Но это только в поученье
Ей муравей сказал,
А сам на прокормленье
Из жалости ей хлеба дал.
ДИОНИСИЙ И МИНИСТР ЕГО{*}
Изволь, пожалуй, отвечать
Так, чтоб и не солгать,
И правду не сказать.
О Дионисии, я чаю, всякий знает,
Известно всем, каков он был.
Слух о делах его и ныне ужасает;
А каково ж тому, кто при тиране жил?
И я не рад, что я об нем заговорил.
Не знаю, как бы поскоряе,
Сказав об нем, что понужняе,
Оставить мне его.
Раз у министра своего
Потребовал он мненье,
Когда какое-то, не помню, сочиненье
В стихах дурных он написал,
Да с тем, чтоб он ему всю истину сказал.
Министр привык всегда без лести изъясняться,
И сам тиран его за правду почитал
И часто за нее прощал.
«Стихи, — он отвечал тирану, — не годятся».
Но тут не мог тиран от злости удержаться:
Под караул отдать министра приказал;
Сам переделал сочиненье.
Спустя дней несколько министра он призвал,
Чтоб вновь его услышать мненье.
Министр ему теперь никак не отвечал,
А к караульному, который тут случился,
Оборотился
И говорит ему: «Я должен отвечать,
Так поведи меня под караул опять».
ЛЕСТНИЦА{*}
Всё надобно стараться
С погребной стороны за дело приниматься;
А если иначе, все будет без пути.
Хозяин некакий стал лестницу мести;
Да начал, не умея взяться,
С ступеней нижних месть. Хоть с нижней сор сметет,
А с верхней сор опять на нижнюю спадет.
«Не бестолков ли ты? — ему тут говорили,
Которые при этом были. —
Кто снизу лестницу метет?»
На что бы походило,
Когда б в правлении, в каком бы то ни было,
Не с вышних степеней, а с нижних начинать
Порядок наблюдать?
БЛАГОДЕЯНИЕ{*}
Весьма похвально поступает,
Кто бедным помогает;
И лучше самому хоть с ну́ждою прожить,
Чтоб бедным уделить.
Смирена так разбогатела,
Что чистым золотом вдруг миллион имела.
Достаток сей
Достался по духовной ей.
«Ну, — говорит, — теперь ничто не помешает
Мне в ну́жде бедным помогать.
Есть чем, хвала творцу за благодать!
Пускай лишь только пожелает
Кто помощи моей».