Решился ли народ отстать
От закоснелого годами заблужденья,
От идолов своих и жертвоприношенья, —
Еще об этом не слыхать.
МУХА И ПАУК{*}
В прекрасном здании одном,
Великолепном и большом,
В котором сколько всё искусством поражало,
То столько ж простотой своей равно прельщало,
В сем са́мом здании на камне заседала
Одна премрачная из мух и размышляла,
Так, как бы, например, ученый размышлял,
Когда глубокую задачу раздробляет.
А что у мух всегда вид пасмурный бывает
И часто голова ногою подперта
И бровь насуплена, тому причина та,
Что много мухи разумеют
И в глубину вещей стараются входить,
А не вершки одни учености схватить.
Премудрой мухе, здесь сидящей в размышленьи,
В таком же точно быть случилось положеньи.
Нахмуря плоский лоб полдюжиной морщин
В искании вещам и бытиям причин,
«Хотелось бы мне знать, — сказала, —
Строенье это от чего?
И есть ли кто-нибудь, кто сотворил его?
По-моему, как я об этом заключала,
То кажется, что нет; и кто бы это был?»
— «Искусство, — пожилой паук ей говорил, —
Всё, что ты видишь, сотворило;
А что искусство это было,
Свидетельствует в том порядок всех частей
Тобою видимых вещей».
— «Искусство? — муха тут с насмешкой повторила.—
Да что искусство-то? — спросила.—
И от кого оно? Нет, нет, я, размышляя,
Другого тут не нахожу,
Как то, что это всё лишь выдумка пустая
А разве я тебе скажу,
Как это здание и отчего взялося.
Случилось некогда, что собственно собой
Здесь мелких камушков так много собралося,
Что камень оттого составился большой,
В котором оба мы находимся с тобой.
Ведь это очень ясно мненье?»
Такое мухи рассужденье,
Как мухе, можно извинить;
Но что о тех умах великих заключить,
Которые весь свет случайным быть считают
Со всем порядком тем, который в нем встречают,
И лучше в нем судьбе слепой подвластны быть,
Чем бога признавать, решились?
Тех, кажется, никак не можно извинить,
А только сожалеть об них, что повредились.
САТИРЫ. САТИРИЧЕСКИЕ СТИХОТВОРЕНИЯ
САТИРА I {*}
НА ХУДЫХ СУДЕЙ
Дивятся все тому и все не понимают
Те, кои о делах судейских рассуждают,
Зачем и отчего в судах порядка нет
И что беспутно всё в судилищах течет.
Не знаю, так ли я о этом рассуждаю,
Но вот причиной я сему что полагаю.
Скажите, можно ли добра там ожидать,
Где на беспутствах всё пекутся основать?
Когда судья иль плут, или невежа сущий
10 И тем или другим к несчастью вас ведущий,
Когда такой судья судити посажен
И быть хранителем законов наречен,
Так можно ли в суде тут ждать чего другого,
Окроме только то, что вздумать льзя дурного?
Когда невежею он только будет врать
И в свете нет чего, он станет утверждать;
Когда, не знав местам земли он положенье,
Противу истины взнесет он в возраженье
И станет утверждать своею простотой:
20 Тага́нрог в Франции, а Пе́кин под Москвой;
Когда на картах лес он мушками считает
Иль ручейком реку, речищу называет;
Земной наш, скажет, шар не в воздухе висит,
А на хребтах китов недвижимо лежит;
Что от Москвы в Казань Архангельск по дороге,
Нет в пушке разности и нет в единороге,
Или, по глупости своей сплетая бред,
Искусство горное кузнечеством зовет;С подьячим заодно ученого считает,
30 Затем что грамоте и тот и тот ведь знает;
Иль если сталась речь о язве моровой,
Не знав естественной причины никакой,
Вскричит он: «Что за зверь та язва моровая,
Метляк или сверчок, иль тварь кака иная?»
Иль, быв определен театром управлять,
Не зная, инструмент который как назвать,
Фагот дудой, кларнет пискулькой называет,
А коль анзацу нет, купити посылает;
Дает дуде большой — большой в год и оклад,
40 Хоть хуже дудочки сто раз в ней будет склад.
Счастлив, кто на дуде большой играть умеет,
Хотя игры его никто не разумеет!
Не должно ль хохотать преглупым толь судьям,
И льзя ль вверять дела судить таким вралям?
Вот отчего дела текут толь коловратно,
Теперь, я думаю, довольно всем понятно.
Вот отчего в судах судьею секретарь,
Затем что президент — незнающая тварь
И скудоумием своим всё одобряет,
50 Что́ секретарь его ему ни представляет.
Он только затвердил, чтоб хорошо сказать
И имя бы свое кое́-как подмарать.
А секретарь решит и делает что хочет,
А и́стец по суду век целый свой хлопочет.