288. К <А. Г. СЕВЕРИНОЙ> {*}
ПРИ СООБЩЕНИИ ЕЙ ДРУГИХ СТИХОВ
Дельфира! вот стихи, которых ты желала!
Но боле от меня вперед не ожидай,
Ты знаешь, я попал в поэты невзначай
С тех пор, как ты меня узнала.
Тогда я молод был, притворствовать не знал,
Ты показалась мне мила и добродушна,
Такою я тебя в стихах и называл,
И лира завсегда была тебе послушна.
Увы, как худо знал тогда я нравы, свет!
Я думал, что везде — в Аркадии поэт;
Я думал, как пчела сбирать в собраньях соты,
Учиться ловкости, свой разум украшать,
Давать красивые языку обороты,
Чтоб более потом в стихах моих блистать;
Но что же я нашел?.. Прощайте, лестны виды!
Все стихотворчески мечты!
Прощайте, грации, и сильфы, и сильфиды!
Что вместо их, поэт, увидел в свете ты?
Там к дарованиям холодность иль презренье;
Тут осторожность, подозренье.
К кому пристать и чем начать свой разговор?
Там целый день молчат, потупя в карты взор;
Здесь заняло умы вчерашне производство;
Там хвалят бархатов московских превосходство
Иль мысль свою кладут на именинный пир;
А там один с другим в пресильном жарком споре.
Что новый старого красивее мундир!
Певец от скуки, в горе
Переменяет круг, имея только дар
Живее чувствовать прекраснейшего цену;
Поет он Делию, иль Дафну, иль Климену,
Поет их острый ум, любезность, милый нрав,
Нимало не искав
Другого награжденья,
Как только с ними обхожденья,
Приятных для него в их обществе минут,
Но что ж его хвалы и здесь произведут?
Муж, видя мадригал супруге, ужаснется
И всем рассказывать знакомым понесется,
Что наш питомец муз пленен его женой,
Которая его играет простотой,
Без памяти от ней! — Жена из потаканья,
А более боясь от мужа увещанья,
Усмешкой иногда иль взглядом подтвердит —
И вдруг наш бедненький пиит
Пойдет у всех за селадона.
Вот жребий здесь певцов и деток Аполлона
В награду за хороший стих!
Он в летах молодых не слишком нам ужасен,
Но в зрелость дней своих
Виною городских быть басен,
Признаться, тяжело, и легче во сто раз
Быть в обществе немым и позабыть Парнас.
289. МАДРИГАЛ{*}
Нет, Хлоя! не могу я страсти победить!
Но можно ли тебя узнать и не любить?
Ах! ты даешь мне ум, воспламеняешь к славе,
Рассееваешь грусть и исправляешь в нраве;
Год жизни я отдам за этот райский час,
Чтоб видеть мне тебя, чтоб слышать мне твой глас,
И часто мысль одна: увижу завтра Хлою —
Уже на целый день веселья мне виною.
290. НАДПИСЬ К ПОРТРЕТУ{*}
Смейтесь, смейтесь, что я щурю
Маленьки мои глаза,
Я уж видел, братцы, бурю,
И знакома мне гроза.
Побывал и я средь боя,
Видел смерть невдалеке,
Так не стыдно для покоя
Погулять и в колпаке.
291. НАДПИСЬ К ПОРТРЕТУ{*}
Чей это, боже мой, портрет?
Какими яркими чертами
Над впалыми ее глазами
Натиснуты все сорок лет!
292. ПРИЗНАНИЕ{*}
Темира! виноват; ты точно отгадала.
Прости! всё лгал перед тобой:
Любовь моя к другой,
А не к тебе пылала;
Другою день от дня,
Час от часу прельщался боле;
Другой по всем местам искал я поневоле,
Жестокости ее кляня.
Равно и в песнях нет ни слова,
Которое бы я от сердца написал:
«Прелестная! мой бог! жестокая! сурова!» —
Всем этим я тебя для рифмы называл.
Так точно я вздыхал, лил слезы пред тобою,
А в сердце занят был тогда совсем другою.
Да что в тебе и есть? согласен, милый взгляд...
Отменной белизны зубов прекрасных ряд...
Густые волосы, каких, конечно, мало:
Для трех бы граций их достало...
Две ямки на щеках, вместилище зараз...
Любезность, ум — и всё тут было —
Пустое, чтоб кому из нас
Всё это голову вскружило!
293. ПЕСНЯ{*}
Бедно сердце! как решиться,
Забывать или любить?
Но, любя ее, крушиться,
Без отрады слезы лить,
Вечно мучиться, томиться!..
«Даром, даром!» — говоришь,
И любить ее велишь.