Уже они текут на брег шумящей Бранны,
Где были столько крат победой увенчанны.
Остановляются, в слезах друг друга зрят;
Безмолвствуют, но, ах, сердца их говорят!
Объемлются; потом, мечами
Ударив во щиты, вступают в смертный бой.
Уже с обеих стран лиется кровь ручьями;
Уже забвен был друг — сражался лишь герой,
Но чувство дружества Оскара просвещает:
Оскар, воспомня то, что друга поражает,
Содрогнулся и свой умерил пылкий жар.
Дермид же, в смерти зря себе небесный дар,
Отчаян, яростен, опасность презирая,
Бросается на меч, колеблется, падет
И, руки хладные ко другу простирая,
С улыбкой на устах сей оставляет свет.
Оскар, отбросив меч, очам его ужасный,
Источник пролил слез и горько восстенал:
«Кого ты поразил рукой своей, несчастный? —
На труп взирая, он вещал. —
Се друг твой, се Дермид, тобою убиенный!
А ты, ты, кровию Дермида обагренный,
Еще остался жив! Оскару ль то снести?
Умри, злодей, умри!.. Комала, ах! прости!»
С сим словом путь к своей возлюбленной направил,
Котору посреди смущения оставил.
С пришествием его она узрела свет.
«Но отчего Оскар толь медленно идет? —
Комала говорит. — Печально он взирает
И рук своих ко мне уже не простирает?..
Вздыхает... Небеса! Какой еще удар!
Дражайший мой, скажи, что сделалось с тобою?»
— «Комала! — рек Оскар. —
Внимай, тебе я стыд и грусть мою открою!
Известна ты, что я доднесь в метанье стрел
Подобного себе из воинов не зрел:
Стрела, которую рука моя пускала,
Всегда желаема предмета достигала;
Но днесь — о стыд, о срам, о горька часть моя! —
Искусства я сего, сверх чаянья, лишился,
И славы блеск моей навек уже затмился!
Комала, видишь ли близ оного ручья
Надменный дуб, главу меж прочих возносящий,
И светлый оный щит, внизу его висящий?
Сей щит Гармуров был,
Которого мой меч дни славны прекратил.
Кто б думал, чтоб рука, пославша смерть герою
(О стыд, о вечный стыд! куда тебя сокрою!)
Пронзить в средину щит бессильною была?»
— «Оскар, — с улыбкой дщерь Уллинова рекла, —
Утешься! Мой отец... прости, что я вздохнула,
Хоть властвует любовь, природа не уснула...
Дражайший мой отец в младенчестве своем
Учил меня владеть стрелой и копнем.
Пойдем, любезный мой! Мне счастье вместо дара
Пособит, может быть, загладить стыд Оскара».