И, конечно же, если мы неустанноБудем так вот и действовать всякий раз,То без пищи, без подленького туманаВсе подонки, как черные тараканы,Перемрут как один, уверяю вас!
Лебединая песня
Может, есть предначертанье где-тоВ том, что, как далекая звезда,Скульпторы, художники, поэтыВспыхнут вдруг неповторимым светомПрежде, чем погаснуть навсегда.
И поэма та или картина,Может статься, исстари былаЧем-то вроде песни лебединойНа границе стужи и тепла.
Станешь, нет ли оттого известней,Но важнее не было в судьбе,Чем проститься лучшей своей песнейС тем, что было дорого тебе.
Я ж и сам, наверное, не знаюВзятых рубежей, когда порой,Радуясь, волнуясь и страдая,Завершаю труд очередной.
Выйдет книга – и бывает ясно,Что не зря звенела голова,Что кипел душою не напрасно:Люди пишут теплые слова!
А статьи то колют, то кусают.Что ж, дела не так уж и плохи!Недруги, они ведь понимают,И, уж коли стрелами пронзают,Значит, пишешь крепкие стихи!
И тогда вдруг на мгновенье где-тоДунет в сердце ветер-снеговей,Ну, а что, как будет книга этаПесней лебединою моей?!
Но затем спрошу: – А ну-ка, милый,Подсчитай-ка, если не секрет:Все ли ты исчерпал свои силы? –И отвечу сам: – Конечно, нет!..
Я еще покуда подышу,Ибо завтра крепче напишу!
Дайте спокойствие человеку!
Странною жизнью живет человек:Чуть ли не всем овладел на свете!Только и слышишь: «Атомный век,Квантовый век, электронный век,Плазма, космическое столетье».
Но вместо того, чтобы день за днемЧувствовать радости обновленья,Мы словно бы нервно всегда живемПод током высокого напряженья.
Ну разве когда-нибудь было так,Чтоб земли хоть раз расцвели содружьем,Чтоб кто-то нигде не звенел оружьемИ злобой не тлел никакой очаг?!
А хочется, хочется, чтоб годаМирно, как звезды, смотрелись в реку.Нельзя нервотрепками жить всегда,Дайте спокойствие человеку!
Нет, не спокойствие равнодушья,А ясность и радостные волненья.Ведь горькие, нервные напряженьяХуже порой любого удушья.
Как мы страдаем от разных ссор,Срываемся, грубо браним кого-то.Резкое слово же, как топор,Порой вдруг навек отсекает что-то.
Когда же мы сможем остановитьСтычек и распрей дурную вьюгу?Нельзя с нервотрепками вечно житьИ укорачивать жизнь друг другу!
Нельзя ни позволить, ни допустить,Чтоб ради справки или решеньяЧинуши, которых не прошибить,Могли посетителя доводитьПочти до полного исступленья.
Нельзя, чтоб на улицах и балконахГремели, сомкнуть не давая глаз,«Спидолы», гитары, магнитофоны,Чтоб где-то в бутылочном перезвонеПлясала компания в поздний час.
Неужто должны и теперь кварталыТрястись под тяжелый трамвайный гром?И люди, с работы придя устало,Обязаны слушать, как самосвалыРевут неистово за окном?!
То громом, то шумом, то злостью фразКак же мы нервы друг другу гложем.Нет, как-то не так мы живем подчас,Честное слово, не так, как можем!
Не десять ведь жизней дается нам,И надо сказать и себе, и веку:Долой нервотрепку ко всем чертям,Дайте спокойствие человеку!
Церковь в Переделкине
Не сразу поймешь: какой это век?Москва. Переделкино. В доме сонномС утра просыпается человек,Разбужен густым колокольным звоном.
Сперва будто сом ударит хвостом:Бо-о-ом!Затем поменьше колокола:Динь-ла! Динь-ла!А дальше как маленьких птиц перезвон:Длинь-дон! Длинь-дон!
И люди идут, и люди идут,Одни – чтобы истово помолиться,Другие, их тоже немало тут,Скорей из праздного любопытства.
Нет, я не смеюсь над искренней верой,Взывающей к миру и доброте.Пусть каждый живет со своею мерой,Но сколько ж там всяческих лицемеров,Всуе бормочущих о Христе!
И что же за души в иных скрываются?Ведь где только можно урвать спешат.Потом перед Богом трусливо каются,А завтра безбожно опять грешат!
Легка молитвенная дорога:Ничем ведь не жертвуешь никому.Но если и впрямь вы верите в Бога,Так отдавали бы хоть немногоСердца ближнему своему.