Итак, приди, дорогой и возлюбленный мой сын! Приди ныне хотя бы на один день. Чтобы мы богоглаголали и богословствовали, чтобы ты насладился тем, о чем тоскуешь. Чтобы послушал ты, как дикие скалы — таинственные и молчаливые богословы — поведают тебе глубокие мысли и поведут твое сердце и ум ко Творцу. После весны здесь прекрасно — от Святой Пасхи до Успения в августе. Богословствуют безгласные богословы — прекрасные скалы и вся природа. Каждое [создание] — своим голосом или безгласием. Если поднести руку [даже] к одной маленькой травинке, она сразу очень сильно закричит своим естественным благоуханием: «Ох! Ты меня не видишь, но ударил меня!» Так и все прочие [создания] имеют свой голос и, движимые дуновением ветра, совершают стройное мелодичное славословие Богу. Что же скажем мы о пресмыкающихся и птицах пернатых? Ведь один святой [как-то] послал своего ученика сказать лягушкам, чтобы они помолчали, пока будет читаться полунощница, а те ему ответили: «Потерпите, пока мы не закончим утреню!»
Так вот, [всё] это и подобное ему, возлюбленный мой сын, обретается в пустыне, о которой ты тоскуешь. И когда тебе захочется, бери одного-двух из твоей братии и приезжайте.
Я, сказать по правде, этими днями ожидал, что ты приедешь немного отдохнуть в безмолвии. Даже, думал я, скажу тебе, чтобы ты остановился в этой нашей келлии, дабы был у тебя полный покой. Но так как ты не приехал, будем ждать твоего приезда в другой раз, летом.
Для своего лечения поживи у нас немного этим летом, поскольку отдых и покой очень полезны двойственному составу человека. Ведь смотри, как ты нам серьезно помог в эти тяжелые годы! И мне необходимо, чтобы ты жил, пока и я живу на этом свете. А когда умру, тогда, если хочешь, последуешь [за мной,] и мы вместе пойдем туда, где сладкий Иисус нас упокоит в Своих вечных благах. Чтобы сорадоваться непрестанно со сладкой нашей Матушкой — сладчайшим благоуханием [для] всякого дыхания христианского. Чтобы веселиться с ангелами и святыми.
Я не совсем здоров. У меня эта водянка, и я весь постоянно распухаю, и ко мне подступает что-то вроде обморока. Наверное, мне осталось немного дней. Я прошу Бога забрать меня, чтобы я [уже] успокоился. Я устал от этой жизни. Если умру, не забывай меня на литургии. И я оттуда буду о тебе молиться еще больше, если обрету больший покой.
Письмо 58-е
Батюшка мой благословенный и возлюбленный!
Давно уже я не получал писем от тебя или от кого-нибудь из твоих духовных чад. Пресвятая Богородица да покроет вас от всякого зла, от всякого посягательства супостата.
Сейчас наступает Великий пост, чтобы нам облегчить ум и тело. Так вот, желаю, чтобы все мы прошли его здоровыми и благодатью Святого Бога достигли Святой Пасхи. Однако [это время] требует большего подвига и особого внимания.
В предыдущем письме, отправленном мною, я не до конца объяснил тебе [свою] мысль, рассказав, что ощущаю твое духовное и мысленное присутствие. Поэтому объясню тебе сейчас.
Так как твое высокопреподобие в этот раз более, чем когда бы то ни было, с совершенной любовью позаботилось о нас, чтобы нас порадовать, а ум твой был, как ты пишешь, среди скал [нашей] пустыни, поэтому-то твой образ мысленно и витал непрестанно в моем уме, [и от этого я испытывал] великую радость и любовь.
И вспомнил я того священника, или, лучше сказать, святого, у которого было видение, когда кадил [служащий] священник. И одни сидели в стасидиях, а он им не кадил, другие же отсутствовали, [трудясь] на послушании, и их пустые стасидии он кадил, так как ум их был в церкви, тогда как у других ум витал в миру и не был там.
Случилось и у меня однажды нечто подобное с [ныне] покойной Феодорой, когда она была жива. Настолько [я ощутил ее присутствие,] что и дыхание ее чувствовал рядом с собой. И был я здесь, на Святой Горе, а она — в миру.
Письмо 59-е
Батюшка мой, желаю, чтобы это мое письмо застало тебя в полном здравии. Мы же, благодаря Святому Богу, более или менее здоровы.
Получили твое письмо и фотографию, которая очень меня растрогала. Я уже давно не получал твоих писем, и это было как весточка из другой жизни. Так мне показалось и потому, что ты живешь столь далеко. Не знаю, как ты там оказался, но да не оставит тебя Бог. Да помянет Он твои труды, когда ты был новоначальным, ревность твоего юношеского подвижничества, и да распространит Свою милость и щедроты на [нынешнее место] твоего покаяния.
Я никогда тебя не забывал и не вычеркивал тебя из богослужебного помянника, ибо ты — мое дитя. И что бы ни сделало дитя, отец всегда болезнует, даже если оно его огорчило на какой-то миг.