— Я уже завтракал. Картохи отварил.
— Вас в казарме, что ли, совсем не кормят?
— Так-то кормят. Да я в отпуске сейчас.
— Если в отпуске, почему домой не уехал?
— Я бы уехал. Да вот бабла нету, — с обезоруживающей прямотой напомнил Шестопалов и его лицо, лицо простодушного громилы, вдруг исказилось неожиданной, но уже виденной мною гримасой детской какой-то плаксивости. — Я за этим и звонил вчера.
— Так чем же я могу помочь?
Я весь как-то внутренне собрался, приготовившись к просьбам, коих я слышал десятки, научить «жить по-сталкерски», «добывать артефакты и все такое». Мысленно я уже прикидывал, в каких выражениях ефрейтору отказать, чтобы повежливей и без обид. Или в каких выражениях дать совет очередному кандидату в сталкеры, чтоб не слишком его обнадеживать «подъемами» и сладкой якобы жизнью.
Однако Шестопалов заговорил совсем не о нашем стремном промысле.
— Тут такое дело, — начал он своим гугнивым голосом. — В общем, помнишь, что там было, в этом Пятом энергоблоке, так?
— Хрен забудешь.
— Помнишь того пидора… Бена или как там? Ученого? Ну, белого такого. В белой рубашке?
— В халате?
— Ага, в халате.
— Помню.
— А ту его лабораторию помнишь? Где я в такие как бы ворота был вставлен, ну?
— Естественно.
— Там рядом кабинет один был. Ну, этого Бена, или как там…
— Кабинет?
— Да. Помнишь?
— Ну, допустим.
— Так вот я там… ну… у черта этого… кое-что взял. Перед тем еще, как к вам с товарищем майором спуститься.
— «У черта этого» — в смысле у Вениамина Тау, да?
— Типа. У ученого! — подтвердил ефрейтор.
— А «взял» — означает «скоммуниздил»? — продолжал проявлять догадливость я.
— Ну, практически.
— И что теперь? Если пришел ко мне исповедаться, что, дескать, совершил грех воровства, так это не по адресу! Ближайшая церковь — храм Иоанна Предтечи в поселке Малеевка. Работает каждый день с десяти до восемнадцати, службы по воскресеньям.
— А чего мне исповедаться? — вдруг окрысился ефрейтор, будто я его обвинял. — Он меня, этот альбинос, значит, как подопытную крысу попользовал, а я у него даже взять ничего не могу? Это справедливо, ты считаешь?
Я вдруг подумал, что хотя воровство и не красит ефрейтора Шестопалова, все же в чем-то он прав. Например, в том, что действительно бывают такие расклады, когда «зуб за зуб, око за око». Да и с какой стати мне жалеть барахлишко зарвавшегося альбиноса, который сейчас небось валяется на пляже какого-нибудь Красного моря, дует манговый сок, слушает арабскую попсяру и радуется жизни, пока я тут мордуюсь?
— Да я не против, собственно, — спокойно сказал я. — Взял и взял.
Шестопалов успокоился так же быстро, как и вскипел.
— Мне надо, чтобы ты мне помог, Комбат. Сбыть кому-нибудь эти вот вещицы. Может быть, сам их возьмешь? Потому что я не разбираюсь во всей это фигне. А мне очень-очень срочно деньги нужны.
С этими словами он вывалил на столик передо мной содержимое своей спортивной сумки.
Я навел на резкость.
Так-так. Тут у нас три флэшки. Цена им копеечная.
Тут у нас что? Коробка с дисками. Все, за исключением одного, кажутся совсем новыми. Этому добру тоже цена ломаный грош в базарный день.
А это что? Похоже на внешний винт. Но в какой-то чудной защитной рубашке, что ли.
— Винчестер?
— Ну… Может, и винчестер, — сказал Шестопалов и посмотрел на меня искательно. По его глазам я понял: он не очень точно знает, что это такое.
— Где ты его взял?
— Там, в той комнате, компьютер стоял. А к компьютеру была эта фигня пристегнута.
— Ага… А ты не знаешь, что там?
— Да откуда?
— Ну, можно к ноутбуку было подсоединить и посмотреть.
— Откуда у меня ноутбук? — усмехнулся Шестопалов. — Я парень спортивный.
Я пожал плечами. Мне всегда казалось, что в наши тотально электронные времена ноутбуки есть у всех, даже у самых простых и простейших. Включая домашних хомяков, пруссаков и инфузорий туфелек.
— Ну так давай посмотрим, что там. Если что-то ценное — какая-то важная информация, например, или интересные съемки, — этот винт можно будет дорого продать. Деньги поделим пятьдесят на пятьдесят…
— Давай! Давай! — нетерпеливо заерзал на стуле Шестопалов. — А то меня мамка с сестренкой в Брянске ждут!
Бежать домой за ноутбуком было лень. Поэтому я поплелся с просьбой занять ноут к Хуаресу, в подсобку.
К счастью, заслуженный деятель хабарозакупочного промысла был на месте — делал отметки в какой-то ведомости и натягивал розовые резинки на неряшливые стопки денежных купюр.