Я перевожу взгляд с лица Дона на Сета. На его лице нет никаких эмоций, а брови нахмурены, как будто он пытается решить, что делать. Его глаза встречаются с моими, и я придвигаюсь ближе к клетке, притянутая к нему словно магнитом. Дон стонет от боли, и этот звук вызывает у меня сочувствие. Затем Сет отпускает руку Дона и вскакивает на ноги. Я ахаю. Джексон и Дэррил тоже удивлены. Вся толпа удивлена. Какого черта он делает? Он почти выиграл!
Сет ждет, давая ошеломленному Дону время подняться на ноги, а затем кричит на него. Слов я не слышу из-за рева толпы. Весь стадион сотрясается от топота ног, и я хватаюсь за прутья. Дон трясет руками и поднимает их к лицу, прежде чем броситься на Сета, словно носорог. Они сталкиваются и снова падают на пол. Ни один из них не пытается подчиниться, вместо этого они бьют друг друга снова и снова. Удар за ударом. В этом бою больше нет стиля, это просто старомодная уличная драка.
Джексон радостно кричит рядом со мной, что заставляет меня подпрыгнуть. Я смотрю на Дэррила, который сжимает свои волосы между пальцами, сильно дергая.
— Он игнорирует план, — говорит он мне, и на его лице отражается беспокойство.
Я оглядываюсь назад. Теперь оба мужчины на ногах, как происходит в классическом боксе, ни один из них не использует свои ноги. Дон беспокойно покачивается, его лицо в крови и порезах. Пот попадает ему в глаза, и он смахивает его, но рефери не объявляет конец. Когда Дон наносит быстрый и сильный удар, Сет пригибается и бьет Дона кулаками в живот. Тот горбится, и я вижу по лицу Сета, по его ухмылке на губах, что раунд закончен. Мой муж отдергивает руку, и раздается гонг. Судья вскакивает, заполняя пространство между Сетом и Доном.
Когда Сет подходит к нам, Дон падает на колени. Как и раньше, Джексон и Дэррил вбегают в клетку с маленьким синим табуретом, и Сет падает на него. Они пытаются помочь ему, пытаются намазать его еще большим количеством вазелина и промокнуть порезы, но у Сета ничего нет. Он поворачивается на стуле и вынимает каппу.
— Тебе понравился этот раунд?
Он тяжело дышит, убирая мокрые волосы со лба.
— Ты почти выиграл, почему остановился?
Он пожимает плечами.
— Потому что я хотел причинить ему больше боли.
Я хватаюсь за проволоку.
— Не думаю, что он сможет вынести больше, Сет.
— Ты хочешь, чтобы я закончил?
Я киваю, и он улыбается, поворачиваясь обратно к своей команде. Они надевают на него бинты, кладут пакеты со льдом, мажут вазелином, и в конце концов судья приказывает членам команды уйти. Я оглядываю Сета и затем смотрю на Дона. Он выглядит дерьмово… Один глаз заплыл. Огромный кусок вазелина лежит у него на лбу, предотвращая попадание крови в глаз.
Гонг звучит в последний раз, и Сет прыгает вперед. Оба бойца устали, поэтому их движения намного медленнее, чем в начале боя. На их лицах отражается эта усталость, и я чувствую жалость к ним обоим. Сет поднимает руки к лицу, в то время как Дон сильно и быстро размахивает кулаками, полный решимости победить Сета в этом финальном раунде. Дон знает, что, если это дойдет до судей, он проиграл. Он в панике, потому что ему отчаянно нужно вырубить Сета. Наблюдая за этим, наблюдая, как он безжалостно бьет Сета, моя кровь закипает. Сет блокирует столько ударов, сколько может, но пара проскальзывает, ослабляя его защиту.
— Давай, Сет! — кричит Дэррил. — Убирайся с дороги!
Сет тяжело ставит ногу и низко наклоняется. Дон теряет равновесие и запинается в движении. Это все, что нужно Сету. Я вижу, как его глаза сужаются, а губы дергаются прямо перед тем, как он ударяет Дона кулаком в живот. Тот вздрагивает, слегка сгорбившись. Вложив всю свою силу в правую руку, Сет отступает назад и бьет Дона кулаком в лицо. Соперник отброшен в сторону, он выплевывает кровь на пол. Сет бьет его снова, но уже с противоположной стороны. Еще кровь. Еще больше крови. Толпа приходит в ярость, когда Дон падает на пол и перестает двигаться. Рефери подбегает к нему и отмахивается от Сета. Звучит гонг, возвещая о победе моего мужа. Я хлопаю в ладоши, пока они не начинают гореть, а потом хлопаю еще сильнее. Гордость переполняет меня, когда Сет делает круг по клетке, крича и радуясь. Ворота открываются, и клетка заполняется членами команды, врачами и камерами. Я, наконец, выдыхаю воздух, который, уверена, сдерживала все это время, и расслабляюсь, прислонившись к клетке.
Два с половиной изнурительных раунда, удар за ударом, и, наконец, Сет вышел на первое место, совершив полный нокаут. Когда я слышу, как толпа зовет его, по моему телу пробегает электрический разряд, и я скриплю зубами, борясь с дрожью, проходящей по моему позвоночнику. Наконец, он надрал Дону задницу. В конце концов, он дал ему именно то, что тот заслуживал. Как бы печально это ни звучало, наблюдение за тем, как Дон лежит на полу, полностью поверженный, снимает тяжесть с моих плеч. Сету больше никогда не придется с ним драться, и как только мы покинем Вегас, уверена, что ему больше никогда не придется видеть его лицо. После этого я сомневаюсь, что он появится в Портленде, по крайней мере, пока там Сет.
Я смотрю, как Сета отбрасывает назад, когда Джексон и Дэррил врезаются в него. Похоже, он все еще слишком накачан адреналином, чтобы мучаться от боли, но я подозреваю, что, когда его тело остынет, мышцы будут чертовски болеть.
— Ты сделал это! — кричат они, шлепая его по лицу.
Сет смеется и прижимает их к себе. Он не смог бы сделать этого без них. Команда Сета — вот кто они такие. И этот финальный бой не означает, что все должно закончиться сейчас.
— Сет!
Его смех затихает, а улыбка исчезает, когда Мэтт Сомерс лучезарно улыбается ему с другого конца клетки. Он мотает головой, и Дэррил с Джексоном отпускают Сета. Мой муж одаривает меня легкой ободряющей улыбкой и направляется к Мэтту, ведущему и шести камерам, которые находятся перед ним.
Ведущему вручают микрофон, чтобы он обратился к толпе. Его золотое кольцо выделяется, поблескивая в свете, создаваемом аппаратурой наверху, когда он приглаживает свои растрепанные каштановые волосы.
— Вау, — просто говорит он, и все кричат в знак согласия. — Это было напряженно. Как себя чувствуешь, Сет?
— Я чувствую себя хорошо, — отвечает он с ухмылкой. — Великолепно.
— Я знаю, что перед этим боем накапливалось большое напряжение. Было несколько случаев, когда вы с Доном Расселом собирались подраться за пределами ринга, это подогрело твой гнев сегодня вечером?
— Это сыграло небольшую роль в моем плане сегодня, но я боец. Это моя работа — бить морды и вырубать людей. И это именно то, что я делал.
Мэтт Сомерс и ведущий посмеиваются над Сетом и игнорируют Дона, которого сейчас осматривают как минимум три врача. Ведущему и Мэтту плевать на него… Но только не на Сета, не на бойца, который выиграл бой. А если бы Дон победил? Оставили бы они Сета одного на полу? Независимо от того, за что Дон выступает и кто он такой, мое сердце разрывается из-за этого… Никто не заслуживает того, чтобы его выбросили, словно мусор.
— Что будет дальше с Сетом Марком? Если бы ты мог выбрать, с кем бы ты дрался следующим?
Взгляд Сета скользит через плечо на мое лицо. Он что-то пытается передать мне, но я не могу понять.
— Что дальше? — Он размышляет несколько секунд. — Моя жена беременна.
Раздаются новые радостные возгласы.
— И я возвращаюсь домой в Портленд, чтобы заняться своим тренажерным залом. Я больше не хочу драться.
Зрители резко выдыхают, почти единодушно, прежде чем начать сплетничать. Мэтт Сомерс смотрит на Сета с вымученной улыбкой на лице, а ведущий пытается сыграть на этом.
— Не слишком ли сильно тебя ударили, Сет?
Он смеется, отходя от Мэтта и Сета. В его глазах появляется беспокойство, когда он обыскивает клетку в поисках чего-нибудь, на что можно было бы переключиться. Когда замечает Дона, сидящего на полу, он подходит к нему. Мой муж следит глазами за ведущим, избегая неловкой улыбки Мэтта. Сет тоже замечает Дона, все еще лежащего на полу, и смотрит на меня. Я киваю головой, зная, что он спрашивает меня, должен ли сделать это. Мои губы растягиваются в обожающей улыбке, когда я смотрю, как муж поднимает Дона на ноги и жмет ему руку. Они не обмениваются ни словом, но, к счастью, и ударов больше не наносится. Мой муж — хороший спортсмен, образец для подражания для других бойцов. Дон знает, что победитель уже определен. Он знает, что больше нечего доказывать.