Но сегодня все это мне вспомнилось в момент пробуждения, прям подбросило, и дошло наконец, что это – метод. Который подходит не только мне, а вообще всем. Раздавать благословления по мере скромных своих сил и возможностей, не заботясь о том, доведется ли получить хоть одно. Творить своими руками маленькие, не противоречащие законам физики чудеса, а не ждать, пока придет добрый волшебник обоего пола, чтобы осчастливить единственных и неповторимых нас.
Ну или ладно, не чудеса. Просто делать разные дела, незначительные, но прекрасные, избыточные, то есть не предназначенные для выживания, бескорыстные, то есть не для того, чтобы понравиться другим людям, бесстрашные – без оглядки на общественное мнение по данному вопросу.
Вообще – без оглядки.
Единственное, на что имеет смысл оглядываться – это на собственное сердце. Потому что очень часто оказывается, что мы убежали от него далеко вперед, а оно осталось где-нибудь в наших пяти годах, оглядывается по сторонам, хочет на ручки. Тоже в метафизическом смысле, как я.
Потому что я и есть дурацкое сердце человечества, безнадежно отставшее от остального организма. Застрявшее в пяти примерно годах, в панамке какой-нибудь на бессмысленной башке, стоит, вертит головой – эй, ты где? Я же тут!
И как же вам повезло, что я умею писать.
На самом деле нас таких у тебя, уважаемое человечество, много. Так что вряд ли ты от нас убежишь достаточно далеко, чтобы можно было спокойно продолжать грести под себя корм, обижать слабых и предаваться общественно одобряемому унынию. То есть, совершенно не сомневаюсь, что именно этому ты себя и посвятишь, но «спокойно» – вот уж фиг. Потому что сердце твое, дорогое мое человечество, занято в этот момент совершенно иными делами. И при этом оно, заметь, остается твоим.
В этом, строго говоря, и состоит благословление в единственной доступной мне на сегодняшний день форме. А там – поглядим. Как пойдет.
Один из кардинальных ужасов моей жизни – эти ваши анекдоты, построенные на как бы общеизвестных аксиомах, которые кажутся мне не просто неочевидными, но абсурдными.
Вот например анекдоты про тещу. Мне как было в детстве непонятно, почему надо смеяться при описании конфликтов каких-то странных людей с матерями их жен, так и до сих пор, честно говоря, не въезжаю. Конфликт – это вообще не смешно, а неприятно. А все женщины-чьи-нибудь-тещи, встречавшиеся мне в жизни, были очень клевые. Начиная с моей бабушки Нади, которая навещала в военном госпитале своего раненого мужа и так понравилась его соседу по палате, что тот твердо решил жениться на одной из ее дочерей, чтобы стать членом семьи, где все называют друг друга «любчик» и не просто называют, а действительно любят – надо же! Так бывает?!
Этот сосед по палате потом, двадцать лет спустя, будет иметь несчастье стать моим отцом. Но это не очень страшно, все остальное у него в жизни сложилось неплохо.
Теща – лучший трофей, который мой папа, осиротевший младенцем в Гражданскую, добыл на Второй Мировой. Еще были какие-то китайские сервизы и платья из крепдешина для жены и все той же тещи, но они прошли, как с белых яблонь дым. И бабушка Надя прошла, и обе ее дочки, и папа потом тоже прошел.
Таков круговорот людей в природе.
А с белых яблонь дым у нас как раз вот прямо сейчас. Кроме него имеют место с белых каштанов дым, с белой сирени дым, и с белой черемухи дым. Все они, надо понимать, тоже очень скоро пройдут, как трофейные крепдешиновые платья. Но нам плевать, мы живем одним днем. И сегодняшний, к примеру, был так хорош, что даже если оказался бы последним, то и не жалко совсем.
Но он совершенно точно не последний. Мы проверяли.
«Мы проверяли» – это не то чтобы шутка. У меня вообще довольно хреново с этим вашим юмором. Правда, многие люди смеются, когда читают, что я пишу. И даже когда говорю вслух о чем-то скучном типа погоды, они смеются все равно. Но это не юмор, это гипноз. Чтобы парализовать жертву, а потом съесть. Но я никого не ем, потому что не люблю готовить, так что читатели в безопасности. И слушатели тоже.
Так вот, что касается непоследнего дня.
Штука в том, что иногда человек может развернуться лицом к будущему и увидеть там разные вещи. Некоторые видят апокалипсис и за это их записывают в пророки. А я вижу только длинную сияющую дорогу, белую и дымную, как яблоневый цвет, из которого состоит все.
Все, кроме анекдотов про тещу и еще про мужа-из-командировки. Потому что они состоят из внутричерепного говна. Зато детские анекдоты про грузина-жопарезина и котенка Трусики священны, они – чистый дзен.