Да еще родители на выходные в село к бабуле уехали. Так что никто не будет мешать. Дочитаю и про нагов, и про эльфов, и про оборотней. И, кажется, у одного из моих любимых авторов появилась новинка.
А вот про дракона придется забыть. Я не рискнула подойти к Акуле за книжкой. Особенно когда поняла, что она убрала ее к себе в сумку вместе с методичкой. Надеюсь, никто не заметил мой голодный взгляд и пылающие от стыда щеки.
Боюсь представить, что будет, когда Акула прочтет эту книгу…
Обдумывая незавидное будущее, добираюсь до дома.
Автобусы в нашу сторону не ходят, так что за время пути успеваю хорошенько продрогнуть. На улице довольно прохладно. С тоской кутаюсь в ветровку и думаю, что придется печку топить. Не люблю я это дело. Обычно отец этим занимается, но сегодня придется самой.
Городок у нас маленький, хоть и областной центр, состоит из частных кварталов. Газ есть у всех, но он дорогой, вот люди и спасаются от холода кто чем может. В основном дровами или углем.
Разуваюсь в прихожей. Бросаю на тумбочку сумку и куртку. В доме сыро и холодно, как я и предполагала. А время уже шесть вечера. В октябре у нас быстро темнеет. Если не хочу ползать в сарае по темноте, придется сейчас за дровами идти. И отложить на потом мысли о вкусных голубцах, оставленных мамой в холодильнике.
Развернувшись к двери, невольно бросаю взгляд в овальное зеркало.
Лучше туда не смотреть.
Белобрысая розовощекая девица двадцати лет. Брови белесые, ресницы белесые, кожа будто распаренная. Да еще светлые голубые глаза. Одна радость, что черты правильные и сложение досталось хорошее. Только из-за моей страсти к маминым пирожкам этого почти не видно.
Да, знаю, надо спортом заняться. Только все лень. И вообще, если кто-то меня полюбит, то пусть любит такой, какая я есть!
Недовольно кряхтя, пробираюсь в сарай, набираю охапку дров. Они еще сыроватые, с первого раза вряд ли займутся.
Прихватываю по пути бутылку керосина. Ага, такой вот лайфхак. Дровишки польешь керосинчиком — они лучше горят.
На кухне вываливаю дрова, складываю в плиту «домиком» поверх уже лежащего мусора. Это тоже лайфхак такой: все, что горит, в печку бросать. Экономия, мать ее. Сверху лью керосин.
И на этой прелестной ноте у меня урчит в животе.
Вспоминаю, что с утра ни крошки во рту. Вряд ли съеденный второпях хот-дог можно назвать едой.
Ставлю бутылку. Иду к холодильнику.
В это время в кармане звенит.
Одной рукой открываю холодильник и достаю кастрюлю с голубцами, второй держу телефон.
— Алло?
— Доця, ты дома? — в трубке звучит беспокойный голос моей родительницы.
— Да, мам.
Ставлю кастрюлю на стол, запихиваю в рот холодный голубец.
— Холодно?
— Так себе, — выдавливаю с набитым ртом.
— Так ты это, печь растопи, только смотри там аккуратнее. Отец в сарае бензин оставил, не перепутай.
— Угум-с.
Первый голубец холодной, но приятной массой опустился в желудок. Принимаюсь за второй.
Мама прощается, не забыв оставить напоследок кучу ценных указаний. Ну, это же мама!
Передаю привет отцу и бабуле. Возвращаю телефон обратно в карман.
Первый голод уже утолен, так что пора позаботиться о внешнем комфорте. Иначе спать мне сегодня в нетопленном доме.
Сажусь на корточки рядом с плитой, чиркаю спичкой. Подношу к мусору под дровами крошечный огонек.
Взрыв. Клубы огня вырываются из топки прямо в лицо.
Не успеваю отпрянуть.
Жар опаляет так, что кричу. Инстинктивно хватаюсь за щеки руками…
Господи… кажется, меня обожгло…
Боль. Нестерпимая боль опаляет меня кипятком.
А потом еще один взрыв.
Перед глазами возникает жар-птица с перьями из огня. От нее во все стороны сыплются искры, хвост и крылья полыхают багрянцем.
Один мой вдох — и она ударяет меня прямо в грудь. Проникает внутрь с адской болью. Заполняет все тело…
Меня подбросило в воздух до самого потолка. Швырнуло на пол.
Я еще успела подумать о несъеденных голубцах и недочитанных книгах. И о том, что я, видимо, перепутала бензин с керосином.
Последняя мысль: какая нелепая смерть…
А потом меня унесло в золотисто-алое марево.
Глава 1
Первая мысль: я что, умерла?
Вторая: да нет, у мертвых ничего не болит. А тут все тело ноет, словно меня прокрутили через мясорубку. И лежу я на чем-то колючем. Одна колючка уже впилась в зад.
Немного подумав, открыла глаза. В полном ступоре уставилась в звездное небо.
Надо мной с шумом качались верхушки деревьев. Сильный ветер постепенно стихал…