В Старом лесу что-то перешептывалось, перепархивало с ветки на ветку, шуршало в листве. Где-то похрюкивало стадо диких свиней — это, наверное, тот секач с клыками-саблями вывел своих чад под дикие лесные яблоки и груши. Жутко кричал филин: «У-гу! Мо-гу!» Совсем рядом у их шатра пропыхтел еж-трудяга.
Старый лес жил своей таинственной жизнью, непонятной, еще не разгаданной ими.
«Сколько еще тайн земных!» — подумал Гриша и замер, ощущая, как вдруг мгновенно стали холодными его ноги и руки… Он услышал чьи-то шаги… Осторожные шаги, крадущиеся… Кто-то подошел к шатру, постоял, почесываясь и зевая, царапнул колоду… Потом зашуршал листвой, качнул плети хмеля, шатер дрогнул… Гриша закричал бы благим матом и умер со страха, если бы не вспомнил свою клятву насчет страха в то мгновение, когда огромная лохматая тень закрыла вход в шатер. Он лишь поджал ноги и скорчился, рукой судорожно закрывая рот.
Это был не лесовик. Что-то в три раза больше и лохматей, чем лесовик, вошло в шатер и шумно втянуло в себя воздух. Оно постояло, внюхиваясь, и недовольно заворчало. Гриша, скованный ужасом, ждал смерти. Поворчав, неведомый лесной житель завозился в углу — там, где спал Веня. Через минуту Гриша услышал аппетитное чавканье.
В углу послышался не то стон, не то храп, приглушенное бормотанье — и леденящий душу крик Вени: «А-а-аа!» — потом звериный рев… Гриша одним прыжком вымахнул из шатра. За ним реактивными снарядами выстрелили Яша и Веня. Прыгая через кусты и падая, все трое кубарем скатились к реке и, не разбирая дороги, помчались по берегу, как молодые олени от волков, с ходу перепрыгивая коряги и поваленные деревья.
Не раз их выручали ноги с тех пор, как они высадились на этом таинственном берегу. Сами того не замечая, Яша, Гриша и Веня побили все школьные рекорды по бегу, прыжкам и плаванию. И ведь, кроме того, они еще разгадывали земные тайны, которые встречались в Старом лесу почти на каждом шагу. А разве этот ночной кошмарный разбойник не тайна? Кто он такой? И почему он пришел в их шатер? Что ему было нужно? И что он хотел с ними сделать?
Яша, Гриша и Веня не знали, сколько пробежали. Может быть, пять километров, а может, и все десять. Оглядываясь непрестанно, остановились у большой белой коряги, похожей на оленя с огромными ветвистыми рогами. Оперлись о нее. Гриша ощупал всхлипывающего Веню и приглушенно воскликнул:
— Ты целый?!. Что он с тобой делал?
— Облизывал, — похлюпывая носом, ответил Веня.
— Облизывал?! — удивились Гриша и Яша. — Зачем?!
— Не знаю…
— А что это было такое? — возбужденно спросил Гриша.
— Не знаю.
— Может, это лесовик? — спросил Яша.
— Нет… Он весь лохматый… Я-я проснулся, а он меня по лицу лижет… Я-я-зы-ы-к у него длинный и шершавый…
— Тихо! — шепнул Яша. — Кто-то идет…
Прислушались, прижавшись к коряге.
— Нет, Яше показалось. Не хочу никаких тайн открыва-а-ть. Зачем они мне…
Гриша почувствовал комок в горле. В эту минуту, откровенно говоря, ему было тоже наплевать на всякие тайны, земные и космические.
Яша хрипло, будто давился чем-то, проговорил:
— Веня, возьми себя в руки… Нам страшно потому, что мы ничего не знаем. Если бы мы знали всех зверей, какие тут живут, мы бы ничего не пугались… Это же не ведьма. Ведьмы только в сказках… Ну, не плачь.
Тот продолжал плакать. У Гриши судорожно сжалось горло.
Тогда Яша сказал сурово (однако было заметно, как дрожал его голос: разве ему было легко?):
— Ты человек все-таки образованный… В пятый класс перешел. Другим мальчишкам было по десять лет, а они партизанили, в разведку к фрицам ходили… Не плачь… Ну, не укусил же он тебя. Только полизал… Подумаешь, как страшно!
Веня перестал плакать. У Гриши пропал комок в горле, и он свободно задышал.
— Давайте попьем воды, — предложил Яша, — мозги посветлеют, а то они замутились от страха. Мне отец об этом говорил.
Попили. Верно говорил Яшин отец: и мозги посветлели, и в глазах прояснилось.
Успокоившись, стали думать, где бы переночевать.
— Тут где-то есть хутор, — сказал Гриша. — Давайте найдем его и там переночуем. За поворотом реки будет тропинка, она выведет на дорогу, а дорога идет в хутор.
— Я устал, — сказал Веня. — И страшно. А если мы опять наскочим на кабана или опять на такого, как в шатре…
— Ты боишься, я тоже боюсь, — ответил Яша. — Но я пойду: мне не хочется, я боюсь, а пойду. Помнишь, как мы договорились закалять волю…