— Молодая или старая?
— Не очень-то молодая. Вы задаете слишком много вопросов.
— Могу поспорить на пару долларов, что вы ее посадили в Санта Моники Инн.
— Вот и проиграли. Вы ее муж?
— Приятель. — Я вручил таксисту два доллара и вернулся к своей машине, начав негласное соревнование на выдержку, которое продолжалось еще минут пятнадцать-двадцать. Затем входная дверь открылась.
Полайн Хэтчен пожелала доброй ночи Изобел Блэквелл. Изобел была вся в черном. Макияж не скрывал ни бледности ее лица, ни темных кругов под глазами. Меня она не заметила.
Я дожидался возле машины Полайн.
— Как поживаете, миссис Хэтчен? Я не так уж удивлен, что вижу вас здесь. Мне сообщили о вашем звонке, и я звонил вам.
— Мистер Арчер? Как мило!
Но она не была особенно счастлива.
— Я хотела поговорить с вами. Главным образом из-за этого я и вернулась. Тогда в Андиджике я по-настоящему не оценила положение вещей.
— И вы прилетели сюда?
— Да. Сегодня.
Она осмотрелась. Темнота сгущалась, огни в окнах дома Блэквеллов гасли одно за другим.
— Найдется ли местечко, чтобы нам спокойно побеседовать?
— Моя машина годится? Я предпочитаю не уезжать сейчас отсюда. Хочу повидаться с Изобел, пока она не легла спать.
— Вполне… — Она обратилась к водителю: — Вы не против подождать еще несколько минут?
— Время ваше, мадам. Вы его оплачиваете.
Мы вернулись к моей машине. Полайн казалось настолько усталой, что оперлась о мою руку и позволила подсадить ее на переднее сиденье. Ее леопардовая шубка была натуральной, но сильно поношенной. Она завернула ее полой свои не слишком стройные ноги. Я закрыл дверцу и сел за руль.
— Мы поговорим о Харриет?
— Да. Есть от нее вести?
— Ничего такого, что бы вас успокоило.
— Так и Изобел сказала. Я подумала, уж не скрывает ли она от меня чего-нибудь. Она издавна была мастерицей решать, что следует знать другим людям. Мне трудно было прорваться к ней: она легла в постель и отказывалась отвечать на звонки. Как некоторые женщины могут спать, когда случается такое? Но, конечно, она не мать Харриет, в этом-то и заключается разница!
— Вы хорошо знаете Изобел?
— Мы знакомы очень давно, но это не совсем то, что вас интересует, верно? Ее первый муж, Рональд Джеймет, был двоюродным братом Марка и одним из лучших его друзей. У Марка сильное чувство семьи, естественно, мы часто виделись с Джейметами. Но мы с Изобел никогда не были близки. Она завидовала моему положению жены Марка, ее Рональд был вполне порядочным человеком, но всего лишь преподавателем. Знаете, из этих пустоголовых энтузиастов… Возможно, из-за этого-то у него и разыгрался диабет.
— Вам что-нибудь известно о его смерти?
— С ним произошел несчастный случай в горах. В это время с ним был Марк… Почему вы не спросите его?
— Он отсутствует. Или нет?
— Да, его нет. По словам Изобел, он умчался в Тахое.
Полайн склонилась ко мне.
— Какова ситуация, мистер Арчер?
— Сегодня я с полковником не виделся. Разумеется, идут поиски Харриет. Последний раз ее видели там, а шляпку с пятнами крови выловили в воде. Я сам нашел ее.
— Это означает, что ее убили?
— Я продолжаю надеяться, что нет.
— Вы считаете, что ее убил Берк Дэмис?
— Он утверждает, что нет.
— Но что он таким образом выиграл?
— Не все убийства совершают ради выгоды. Вы проделали большой путь, чтобы задать мне эти вопросы. Очень сожалею, что не могу дать на них толковые ответы.
— Вы тут не виноваты. И приехала я не только ради вопросов. Я получила весточку от Харриет, понимаете. И я…
— Вы получили письмо от Харриет? Когда?
— Вчера, но радоваться нечему. Письмо было написано в прошлое воскресенье, до того, как все это произошло. Такое трогательное письмо, оно заставило меня взглянуть на себя и Харриет другими глазами.
— Что же она вам написала?
— Можете прочитать его сами, если хотите.
Письмо занимало три страницы, почерк был неровным, размашистым, строчки шли криво.
«Дорогая мама.
Мне трудно писать это письмо, потому что мы никогда не говорили друг с другом как женщина с женщиной, и с моей стороны было глупо уехать по-детски, не простившись. Я боялась, по своей вечной привычке чего-то бояться, что ты не одобришь меня и Берка, а я этого не перенесла бы. Он — моя Луна и Звезда, моя огромная блестящая Луна и мои злые, жестокие звезды. Ты ведь не подозревала, что у меня такое чувство, не правда ли? Я люблю его и хочу стать его женой. Мне все равно, что говорит Марк. Когда я с ним, я чувствую себя совсем не такой застенчивой и неуверенной в себе… Он мой принц, примеряющий хрустальный башмачок на мою ножку, хотя я и не Золушка. И он учит меня танцевать под музыку, которую я никогда прежде не слышала, музыку небесных сфер. Когда он прикасается ко мне, оживает мертвый холодный мир, а вместе с ним оживает и мертвая, холодная Харриет.