Попытки польского муфтия добиться от аль-Сауда антисоветской декларации в защиту мусульманства в СССР не дали прямых результатов. Однако полученная Назиром на хадже информация позволила ему сделать вывод, что «если поляки обоснуются здесь в будущем, то они не преминут использовать в нужных им случаях положение Геджаса, как священного центра мусульманства, для своих антисоветских планов и целей».
Очевидно, что активные контакты Н. Тюрякулова с королем, принцем Фейсалом, членами саудовского правительства не могли не способствовать снятию ограничений на советскую торговлю в этой стране. Одновременно его доверительные беседы на хадже как с представителями элиты, так и со случайными, но достаточно информированными людьми давали полпреду возможность быть в курсе политической обстановки в королевстве и соседних государствах и на этом основании строить свои рекомендации по развитию советско-саудовских торговых и политических отношений.
Надо отметить, что далеко не все рекомендации Назира Тюрякулова, безусловно талантливого дипломата и нестандартно мыслящего политика, были услышаны и учтены. Несмотря на открывшиеся перспективы в связи с ликвидацией «особого режима» в отношении советских товаров, Москва, к сожалению, взяла курс на свертывание торговой активности в этом регионе. Центр дает понять Тюрякулову, что с учетом возникших в 1933 году сложностей во внешнеторговой деятельности СССР в других странах красноморский участок, как наименее рентабельный, вообще отходит на последний план. Объем грузов для стран красноморского бассейна считался недостаточным, чтобы из-за них поддерживать рейсы Совторгфлота. Во всяком случае, на этом настаивала группа руководящих работников Наркомата внешней торговли.
Позиция же тех, кто настойчиво защищал интересы красноморской торговли, не только не давала результата, но порой имела обратный эффект. Полпред предпринимал все вплоть до докладных в ЦК ВКП(б), чтобы приостановить откат торговли на ближневосточном направлении. Имеется записка полпреда в адрес ЦК, НКИД и «4-е Управление РВС СССР» с осуждением политики НКВТ и Совторгфлота, сворачивающих свою деятельность в районе Северо-Восточной Африки (Абиссиния и Эритрея) и в двух единственных «фактически независимых» арабских государствах — Саудовской Аравии и Йемене. Подчеркивается, что красноморский и связанный с ним «иракский и южноперсидский участок» затерялись в бюрократической системе НКВТ.
Решение наркомата ликвидировать морские рейсы, аннулировать план торговли на 1934 год, отозвать торгпредства и т. д. Назир связывал если не с прямым саботажем, то с «ликвидаторскими» тенденциями в НКВТ, поскольку подобная политика не только угрожала «свести на нет созданные с большим трудом политические и торговые связи», но и ослабляла позиции и влияние СССР в регионе в целом. Достаточно лишь нескольких цифр, чтобы понять, какой урон экономике Советского Союза нанесли непродуманные волюнтаристские решения ликвидировать «персидскую» линию Совторгфлота, соединявшую Одессу с Египтом, Саудовской Аравией, Йеменом, Эритреей, Ираком и Персией. Так, в частности, за фрахт иностранных судов уже было заплачено 80 тыс. руб. золотом и до конца 1934 года эта сумма должна была составить 300 тыс. руб. золотом, чего вполне могло хватить на восстановление «персидского» маршрута Совторгфлота и т. п.
Постепенно полпред приходит к убеждению в пагубности отказа саудовцам в товарном кредите только из-за того, что нет договора о дружбе. «При небольших кредитах мы могли бы создать в Аравии чрезвычайно благоприятное для нас положение. Однако это сделано не было». Дальнейшее развитие событий подтвердило правоту позиции Н. Тюрякулова, страстно отстаивавшего необходимость наращивания торгово-экономического присутствия СССР на Аравийском полуострове и прилегающих районах.
Изложенные в настоящей главе факты повседневной дипломатической работы Назира Тюрякулова свидетельствуют о том, что его мысли и дела не только в основополагающих вопросах политики СССР во всем регионе, но и в таких, с точки зрения советской идеологической доктрины, на тот период деликатных моментах, как хадж и некоторые другие специфические аспекты ислама, были направлены на долгосрочную перспективу и подчинялись единственной цели — укреплению роли и авторитета СССР на Аравийском полуострове и Ближнем Востоке в целом. Как явствует из архивных материалов, полпред яростно сопротивлялся зародившейся в Москве пагубной тенденции к сворачиванию активности на восточном направлении. Практически сразу же после отъезда Н. Тюрякулова СССР добровольно ушел из Саудовской Аравии и с потенциально весьма выгодного красноморского рынка. Последствия этого, как показала жизнь, оказались для СССР крайне негативными. Как известно, все выгоды от найденных вскоре в Саудовской Аравии громадных нефтяных месторождений достались Западу, а не первым друзьям саудовцев — Советскому Союзу.
Глава VI
«БЕНЗИНОВАЯ ДИПЛОМАТИЯ» ПОЛПРЕДА
Искусный дипломат всегда сумеет резко отделить в своем деле все важное от второстепенного и, будучи откровенен и прост в пустяках, в важных вещах останется скрытным и настойчивым.
Круг обязанностей, которые легли на плечи полпреда СССР в Саудовской Аравии, не исчерпывался вопросами политического свойства, протокольными и консульскими мероприятиями. В те годы Советский Союз только-только начинал прорывать экономическую блокаду, и одной из наиболее актуальных задач становилось форсированное развитие внешнеэкономических контактов на всех направлениях. То, чем в других странах занимались советские торговые представительства, в Саудовской Аравии стало обязанностью полпреда. Причем заниматься этими вопросами ему приходилось практически «нелегально», или, во всяком случае, неофициально, поскольку по требованию саудовской стороны ни полпредство, ни консульство, ни связанные с ними лица торговлей заниматься не имели права.
Более того, от имени саудовского правительства и. о. министра иностранных дел Ф. Хамза, выступая по вопросу о советской торговле, недвусмысленно заявил, что хотя саудовское правительство и не видит препятствий для заключения торгового договора с СССР, оно хотело бы выдвинуть ряд условий, среди которых — отказ советского правительства от учреждения торгпредства в Джидде. Торгпредство, по мнению саудовских властей, напоминало бы «капитуляционный режим» и создало бы прецедент для других. Разумеется, эти требования не могли не вызвать удивления в Москве. Ведь в то время торгпредства существовали не только в европейских, но и восточных странах и своей работой способствовали развитию торговых отношений. Торгпредство как учреждение неизбежно вытекало из факта монополии внешней торговли в СССР и нигде не напоминало «капитуляционный режим».
Тем не менее для упрочения связей с Эр-Риядом, да и своих торгово-экономических позиций на Востоке в целом, Москва пошла на эти, по существу, невыгодные условия, не высказав каких-либо возражений. Напротив, Центр предложил Н. Тюрякулову заявить саудовцам в самой категоричной форме, что советские дипломатические и консульские учреждения, в том числе и полпредство в Хиджазе, не занимаются и не будут заниматься торговыми сделками. Осуществление торговых операций будет возложено на самостоятельную торговую организацию — Востгосторг. Немалой уступкой саудовской стороне стало и заверение Москвы, что представители советского торгового общества не будут претендовать на какие-либо дипломатические, консульские или торговые привилегии, что для Востгосторга советская сторона не желает никаких специальных льгот.
Этот пункт, фиксировавший отказ от привилегий для советского торгового представителя, был для Москвы крайне невыгодным. Такая формулировка могла впоследствии затруднить постановку вопроса об открытии советского торгпредства в Хиджазе, хотя этот вопрос, учитывая его нереальность на тот момент, даже не ставился. Советскую сторону на определенном этапе устраивало, что представитель советского торгового общества «должен быть частным лицом, подчиняющимся сам и подчиняющим все свои действия законам страны», хотя на деле это и означало подчинение советского торгового общества юрисдикции Хиджаза.