Члена Коммунистической Партии Туркестана
Назира Тюрякулова
Автобиография
Родился в 1892 году в городе Коканде Ферганской области в состоятельной семье хлопкового комиссионера. В детстве получил весьма и весьма религиозное воспитание под руководством матери, по настоянию которой надо мною, еще 12-летним мальчиком в Старой Бухаре на могиле известного в мусульманском мире святого Бехоуддина шейхами был произведен обряд зачисления меня в духовный патронат этого святого.
Начальное туземное образование получил в мектебе джадид (ново-методная, светская школа), впервые открытом в Коканде (1900 г.). Первая (по своему уровню и времени открытия) в Туркестане эта джадидская школа во главе со слишком оппортунистеки настроенным учителем Салах-эд-Эдином Маджидовым, направившим свою энергию и все свои усилия к легализации своей школы (перед местной администрацией и в среде патриархального и фанатичного туземного общества), мало чем отличалась от старо-методных школ. Во всем, начиная от битья и принудительного посещения нами, школьниками, мечети вплоть до изучения схоластики Средневековья — за исключением разве только «географии», «Истории 24000 пророков и Ислама», Шифо (учебника арабского языка Ходы Максутова) и расписания уроков это была в сущности та же старая школа. В компенсацию за исповедывание нами учения о шарообразности Земли — мы весьма усердно, — еще усерднее, чем в старых школах, посещали мечети и хором распевали религиозные гимны («салаваты»).
В периоды, когда усиливались правительственные гонения на нашу школу (один раз ее даже закрыли, затем снова разрешили с тем, однако, условием, чтобы ее открыли на окраине города), мы громко на всю улицу и хором пели «царские песни», чего не было в старых школах. В такой атмосфере и в такой школе протекли мои первые ученические годы (1900-01-02 гг.).
Затем я поступил в Кокандское Рус с ко-Туземное Училище, которое окончил приблизительно в 1905 году. В том же учебном году я перешел в Коканд. 8-классное Коммерческое Училище, образованное по инициативе местного русского купечества и торгово-промышл. фирм. Руководителями (директор Училища доктор Е. В. Корчиц через год «выселился» из Коканда) и учителями оказались, как это потом выяснилось, деятели революционного движения тех годов. (Так например, преподаватель математики — член боевой организации ПСР некто Андроников был через год — в начале 06 года, арестован и приговорен к каторжным работам, другой преподаватель успел скрыться и т. д.). Их обращение «запросто» с учениками, отсутствие битья и т. п., а затем их арест и пр., события и эксцессы при столкновении войск, частей с рабочими Кокандского депо — все это бросало в мои настроения первые семена.
К тому времени сложилась маленькая мусульманская общественность (1906 г.) в форме кружков мусульман, задавшихся целью распространять среди населения идеи джадидской школы. Первый такой кружок в Коканде был образован главным образом тем, кто прошел сам джадидскую школу и в составе первого выпуска которой был и я.
Постепенно кружок усилился мусульманскими учителями джадидских школ и представителями либеральной мусульманской буржуазии. Кружок окреп настолько, что оказывал весьма существенную реальную поддержку еще хилым тузем. школам. В такой атмосфере «общественных интересов» началось складывание в определенные формы моих первых существенных настроений. Многие члены того кружка теперь состоят членами КПТ (Мир-Ахилов и др.).
Перемена, произведенная Попечит. Советом в составе учителей, и замена правых более умеренными (например, директором Училища был назначен Казицын, кандидат в члены Госуд. Думы 1 созыва от Ташкента) особых переломов во внутришкольном режиме не вызвали. Некоторое время спустя с ведома директора даже на частной квартире образован кружок учеников (4 человека) под руководством т. Молдавского — члена РСДРП, который первый ознакомил нас с историей французского революции и русского революционного движения.
В этом кружке состоял нынешний член КП, бывший при Казакове Комиссаром Земледелия Туркестанской Республики тов. Фотеев. И единственным препятствием, благодаря которому я внутренне не мог воспринять убеждение руководителя кружка Молдавского, было его славянофильство, проявленное им во время Бамской войны. С другой стороны, в туземных городах Туркестана в те годы значительно вырос и окреп пантюркизм и туземный шовинизм, который также отталкивал своей узостью и фанатичной тупостью. В те годы моя идеология не могла воспринять точно отчеканенные формы, и я «блуждал» в поисках общественного политического пути между «старым» и «новым городом».
Все — принадлежность к туземному городу, слабая дифференциация мусульманского общества, окружающая среда с ея патриархальными осложнениями, кружковое воспитание под руководством социалиста и т. д., затем киргизский бунт 16 года, Империал. Война 14 года — все говорило, несомненно, за то, чтобы у меня сложилось народническое мировоззрение.
События в Туркестане в 16 году толкнули меня на работу по оказанию помощи рабочим туземцам, мобилизованным на тыловые работы. До конца демобилизации этих рабочих я прослужил в Земсоюзе (Комитет Запади, фронта — Минский район, район Барановичей). Там организовал я среди студенчества и учительск. интеллигенции в г. Минске общество «Еркин Дала» («Вольная Степь»). Я успел выпустить лишь первые воззвания этого общества, отпечатанные на шапирографе, и провел первое организационное собрание его в Оренбурге (в 1917 году).
Окт. переворот застал меня в степях Тургайской области в качестве инструктора по организации среди киргизского населения Земства. Там на выборах я потерпел поражение от Киргизской консервативной аристократии, захватившей, несмотря на все мои легальные противодействия, Земство в свои руки. Вернувшись в Коканд, стал работать в местном Совете Раб. и Солд. деп. (18 г.) в качестве секретаря от П. Лев. Соц. Револ., в которую официально я вошел в середине или весною 18 года. Здесь начинается моя совместная с другими тт. групповая борьба с известным Сааковым (прошедшим, насколько мне известно, в первый Совет от «Дашнакцутюн» и занимающим ныне пост начальника Полит. Упр. Конной армии) и его прихвостней, и также неудачи нас раскассировали по городам Ферганы.
О дальнейшем периоде моей жизни и работы вполне известно членам Комиссии, знакомым с политической жизнью Туркестана со времени 8-го съезда Советов (кобозевщина и казановщина и пр.).
10 марта 1922 года, написал Н. Тюрякулов.
Полпред СССР в Геджасе тов. Хакимов давно просит освободить его и вернуть в СССР. Он там работает с 1924 г., заболел и находится в отпуску, и с июля этого года Полпредство фактически лишено руководящего работника.
НКИД выдвигает в Геджас тов. ТЮРЯКУЛОВА, хорошо знакомого с мусульманским миром и, по мнению НКИД, подготовленного к этой работе.
Тюрякулов, член партии с 1918 г. бывший секретарь ЦК Туркестана, в настоящее время Зав. Центроиздатом.
Вопрос об его освобождении от этой работы согласован с Отделом Печати ЦК и ЦИК СССР (т. Енукидзе).
Орграспред ЦК считает возможным утвердить предложение НКИД.
ЗАМЗАВ ОРГРАСПРЕДОМ ЦК: (МАРЬЯСИН)
Совершенно секретно
16-го ноября 1927 года
Тов. СТАЛИНУ,
Генеральному Секретарю ЦК ВКП/б/
Копии: Членам Политбюро,
Членам Коллегии НКИД,
т. Менжинскому
Уважаемый Товарищ,
Прошло больше года с тех пор, как т. Чичериным был возбужден перед Центральным Комитетом вопрос о назначении нового Полпреда в Геджас, вместо т. Хакимова, который, проработав в тяжелых климатических условиях Геджаса около 3-х лет, поднял вопрос о своем отозвании из Геджаса. Коллегия НКИД наметила в Геджас кандидатуру тов. Тюрякулова, являющегося одним из крупных знатоков мусульманского мира и миросозерцания и вполне приспособленного к проведению той сложной и тонкой политики, которая требуется от наших представителей в Геджасе. Тов. Тюрякулов сам неоднократно выражал свое желание принять этот пост, который дает возможность обозревать весь мусульманский мир от Марокко до Индонезии. К сожалению, оформление этого вопроса крайне затянулось, и только недавно Учраспред ЦК сообщил нам, что не представляется возможным освободить тов. Тюрякулова от той работы, которую он ведет в Москве. В ожидании разрешения вопроса тов. Тюрякулова, нам пришлось задержать тов. Хакимова в Геджасе еще на несколько месяцев. Учитывая, однако, состояние здоровья тов. Хакимова, нам пришлось согласиться на предоставление ему отпуска для лечения, и с июля этого года мы фактически лишены руководящего работника в нашем Представительстве в Геджасе. Временно заменяющий Полпреда Секретарь Представительства тов. Туйметов не в состоянии справиться с той сложнейшей работой, которая, в настоящей обстановке английского нажима, падает на долю нашего единственного Представительства на Арабском Востоке. Несмотря на все наши усилия, мы до сего времени не смогли оформить в ЦК выделение руководящего работника для Геджаса. Предложенный Учраспредом тов. Умар Алиев, работающий на Северном Кавказе, несмотря на техническую подготовленность (он хорошо знает арабский язык), едва ли может справиться с работой, которая требует предварительного и более глубокого знакомства с вопросами междумусульманских отношений и английской политики на Востоке. Затруднительность положения заключается в том, что мы имеем в Геджасе целый ряд вопросов, требующих быстрого и неотложного разрешения. Благодаря этому мы не можем назначить в Геджас товарища, которому, как это имеет место в отношении тов. Алиева, нужно было бы длительно изучать положение на месте прежде чем приступить к практической работе. К тому же обстановка повсюду на Востоке и, в особенности, в Аравии такова, что возможны всякого рода неожиданности и провокации, которые могут поставить втупик и более подготовленных работников, чем тов. Алиев.