«…1. Закрепить существующую сеть национальных культурно-просветительных учреждений и постепенно расширять ее за счет общегосударственного бюджета.
2. Поставить на очередь вопрос о строительстве зданий для национальных школ в районах, наиболее остро ощущающих эту потребность.
3. Обратить серьезное внимание на развитие женского образования в тех национальных республиках и областях, где женщина, благодаря бытовым перегородкам, не может обучаться в общих школах (Среднеазиатские республики, Азербайджан).
4. Широко использовать через местные органы Соввласти наблюдающуюся уже сейчас тягу широких масс населения к образованию, путем организации всякого рода обществ содействия национальной школе при самом деятельном участии в этом деле национального учителя.
5. Обратить самое серьезное внимание на развитие специальных профтехнических и сельскохозяйственных школ, имеющих колоссальное значение в деле хозяйственного подъема национальных республик, областей и нацменьшинств.
6. Призвать все национальное учительство СССР, наряду с русским, принять активное участие в общественной жизни деревни (ликбезы, общества по ликвидации неграмотности, кооперативы и т. д. и т. д.).
7. Наряду с общей работой национальных педагогических техникумов и учительских институтов по подготовке кадров нового учительства, ежегодно и систематически организовывать курсы для переподготовки существующих кадров учителей, не только по линии общественно-политического воспитания, но и педагогической.
8. Принять все меры к систематическому выдвижению лучших национальных и нацменьшинских школ и учителей; в местной прессе придать делу просвещения национальностей характер злободневного вопроса современной советской общественности.
9. Обратить самое серьезное внимание на усиление издательской работы в центре и на местах и принять все меры к более полному снабжению национальной школы учебниками, книгами, учебными пособиями, специальными изданиями для руководства учителей, используя и поощряя, наряду с государственными, инициативу и деятельность всякого рода национальных кооперативных издательств и организаций».
Следует отметить, что, будучи последовательным приверженцем марксистского мировоззрения, Назир Тюрякулов в то же время в отличие от большинства руководителей, которые после установления Советской власти косо поглядывали на вопросы религии, всегда по-особому осмысливал воздействие ислама на историю человечества. В годы своей службы на посту председателя ТуркЦИКа он проделал титанический труд по достижению разумного компромисса во взаимодействии новой власти и религии. Одно только его решение подписать постановление о переносе во всех организациях республики выходного дня с воскресенья на пятницу — мера, свидетельствующая о его гражданской смелости и прозорливости.
Вот как об этом говорит известный казахский ученый Р. Бердыбаев: «…Интеллектуальность, высокая гражданственность Назира намного выше, чем у местных князьков, заучивших наизусть «Религия — опиум для народа», хуже всякого врага из кожи вон лезущих, чтобы лишить народ свободы, веры и чести… В начале двадцатых годов Назир издал указ, объявив три дня курбан айт — почитаемого мусульманского праздника — выходными. Это опять же показывает его духовную высоту… В своей статье «К вопросу об антирелигиозной пропаганде на Востоке» (журнал «Коммунистическая революция», 1925 год, № 20) Назир подвергает критике активистов, малосведущих в основах религии. В частности, приведя в качестве примера работу Е. Федорова «О религиозном направлении Средней Азии», где великое множество взятых с воздуха, поверхностно исследованных, не раскрывающих сути проблем заключений, он осмеивает тех, кто, даже не исследовав историю ислама, начинает бить себя в грудь с видом всезнающего знатока. И в этой же статье его слова: «…само собой понятно, что в отсталых странах Востока прогрессивно настроенные муллы играют положительную, порой даже революционную роль в развитии этих стран»».
Как просветителя и публициста Н. Тюрякулова не могла не волновать судьба национально-языкового строительства в Туркестане. Он с воодушевлением воспринял придание государственного статуса языку коренного этноса, перевод делопроизводства на язык местного населения, рост числа национальных школ, книжной продукции, средств массовой информации. Как председатель Комиссии по новотюркскому алфавиту активно обосновывал необходимость перехода от арабского алфавита к латинице. В отстаивании своих принципов по данному вопросу вступал в жаркие дискуссии с А. Байтурсыновым, тюркологами Чобан-заде и Агамали-оглы. В то же время не настаивал на административно-командном решении этой проблемы. Зная, что латинизация затрагивает все этносы тюркского происхождения, их национальные чувства, письменную культуру, первоочередной задачей подготовительного периода считал уделение максимального внимания делу агитации, укрепления местных организаций, содействующих латинизации, с одной стороны, и обеспечение научных основ перехода к новотюркскому алфавиту — с другой.
На I Всесоюзном тюркологическом съезде в Баку в марте 1926 года Назир Тюрякулов отмечал: «…Прежде всего, я хотел бы констатировать, что Тюркологический съезд в этом отношении явился чрезвычайно прогрессивным революционизирующим фактом для всего тюркского мира в том смысле, что на этом съезде не нашлось ни одного голоса в пользу старого арабского письма и, очевидно, если все эти ораторы и докладчики молча обходили этот вопрос, то нужно это было понимать в том смысле, что старое арабское письмо, старая арабская грамота осуждены историей и отвергаются раз и навсегда.
…Дальше я хочу перейти к современному состоянию этого вопроса. На сцене конкурируют лишь два алфавита, это новоарабский реформированный алфавит и латинский алфавит. Сущность той реформы, которая была произведена, или, вернее, той хирургической операции, которая была произведена над арабским алфавитом, сводится к тому, что недостающие для турецких фонем знаки были заполнены искусственным образом посредством прибавления туда надстрочных и подстрочных знаков, но эту реформу и до сего времени нельзя еще считать законченной. Во всех этих тюркских республиках и областях существует, в сущности говоря не одна графика, не один алфавит и не одна система письма. В Татарской республике стараются провести одну систему алфавита или графики, в Казахской республике другую, в Туркменской республике третью и т. д. В Казани, как передо мною выступавший оратор довольно подробно обрисовал, стараются остановиться на так называемой системе «Баш-харф», на системе букв начальной формы. Нужно констатировать, что система, которая была декретирована правительством Татарской Республики, потерпела на деле поражение».
Занимаясь на практике вопросами обновления письменности народов Советского Востока, Н. Тюрякулов в специальной статье «Новые задачи» в январе 1928 года особо отмечает:
«…Наряду с этим, нельзя пройти мимо и такого важного вопроса, как отношение широких масс и передовой общественности Советского Востока к делу введения ново-тюркского алфавита.
Характерно отметить, что тот вопль, который подымался, начиная еще с I Всесоюзного Тюркологического съезда, казанскими арабистами и их «друзьями» за границей (выступление татарской белой эмиграции в Турции), теперь притих. Противники латинизации притихли не потому, что ими вдруг овладели сомнение и тревога, и, конечно, не потому, что они сами убедились в необходимости и своевременности реформ письменности. Отнюдь нет. Слепота и упрямство составляли и составляют не последние их качества. Они притихли просто потому, что все их смешные доводы и пророчества насчет фанатичности масс и «исторических корней исламской культуры и коранского алфавита» оказались блефом и сплошной клеветой на массы.
Массы Советского Востока, которые должны были, по мнению арабистов, в ярости наброситься и растерзать всех и вся при первой попытке реформы, оказались глухи к крикам казанских «пророков». Небо не обрушилось, земля не разверзлась, а новотюркский алфавит проводится в жизнь во все усиливающемся темпе. Алфавитом, вполне «национальным по духу», обладающим всеми требуемыми «историческими корнями», оказался не коранский, а ново-тюркский (в основе своей латинизации) алфавит, дающий возможность построить новую письменность на вполне современных, культурных и технических основаниях. Знание и технику Запада народам Востока — вот лозунг современной общественности Советского Востока, вот тот стержень, который направил нашу мысль к необходимости коренной ломки старой письменности. Жажда знаний и техники ощущается массами. Характерно, например, что изучение русского языка, дающего возможность восточнику приобщиться к культуре XX века, выдвигается везде и всюду в национальных республиках и областях, как одна из самых жгучих потребностей времени. А давно ли было иное отношение, давно ли изучение русского языка, доступное лишь привилегированным и ненавистным народным массам угнетательским верхушкам этих народов, трактовалось в низах как «отход от своих», как «предательство»? И понятно, старая русская государственность, старая русская культура помещиков и капиталистов, несла гнет и эксплуатацию, насилие и произвол, была достаточно «популярна» в народных массах Востока. Между тем сейчас, без всякого принуждения со стороны, растет в массах стремление к изучению русского языка, ибо он дает изучившему его восточнику возможность приобщиться к современной культуре, к современной общественности.