— Тому уж восемнадцать лет, — заметил Абирам Торп. — Строятся люди. Новые земли ищут. Иногда далеко...
— Далеко, — горько подтвердил пастор. — Порой очень далеко. Особенно если имеют к тому повод.
— О чем вы, преподобный?
Мэддокс не ответил.
Они увидели, как мчащаяся прямо-таки по-кавалерийски двуколка притормозила, потом остановилась. Франсез Флауэрс наклонилась и перебросилась парой слов с кем-то, разглядеть кого им мешала кукуруза. Потом свистнула и рысью покатила к поселку.
Они быстро нагнали ее собеседника, которым оказалась девчушка лет, может, двенадцати с корзиной кукурузных початков. Увидев их, остановилась, подняла голову. Глаза у девочки были такие же зеленые, как у Франсез Флауэрс, волосы тоже — длинные, завитые, выбивающиеся из-под соломенной шляпы локоны.
— И чего эта Франсез болтнула, — сказала она смело, водя глазами от одного наездника к другому. — Какой осел? Одни ж лошади. Никакого осла и нету вовсе. А ты — ты индеец?
Измаил Сассамон слегка кивнул. Мэддокс подогнал коня. Адам Стаутон своего придержал, немного отстал, ехал шагом рядом с девочкой. Генри Корвин сделал так же. И Джесон Ривет тоже.
— А может, — предложил плотник, — взять тебя на седло, мисс?
Девочка подняла голову и раздула ноздри.
— Нет. Большое спасибо. И никакая я не мисс, а Вериги Кларк.
— Ха! А я думал, Франсез Флауэрс — твоя мать. Ты на нее похожа.
— Франсез — моя кузина, а никакая не мать. У нее нет детей. Но она старается вовсю. Как только выпадает минута и возможность. Даже когда Арне Леннарт, ее муж, уходит на лесосеку, Франсез ездит к нему на двуколке. И они там делают ребенка.
Плотник кашлянул, замолчал, уставился на гриву коня. Констебль внимательно посматривал на девочку.
— Стало быть, — поморщился он, — того шведа зовут Леннарт. А у твоей кузины фамилия Флауэрс. Что ж это за семья такая?
— А?
— Твоя кузина не носит фамилии мужа.
— А чего ради носить?
Корвин замолчал. Но лишь на минуту.
— А какая фамилия у твоего отца?
— Папа умер.
У речки на усыпанной перьями лужайке паслись гуси. За лужайкой в тени кленов примостилось кладбище, окруженное низкой каменной оградкой. Могил было много. Это сразу бросалось в глаза.
На самом краю селения, за зелеными оградами, возводили большое строение, уже обозначившееся ажурной яркобелой клеткой балок и стропил. На строительстве трудились несколько мужчин, до конников долетал стук молотков. Почти из-под самых копыт сивки пастора Мэддокса выпрыгнул рыжий кот и рысью помчался к заборчикам.
— А верно, — вдруг заговорила Верити Кларк, — что в городах есть машины?
— Какие машины?
— Ну, которые сами делают разные вещи. И у которых есть колеса.
— Конный привод? Молотилки? Водяные молоты?
— Ага. И разные повозки, которые ездят по дорогам? Есть?
— Есть.
— Как здорово!
— А как, — преподобный Мэддокс вдруг обернулся в седле и прошил девочку прямо-таки ястребиным взглядом, — чувствует себя Дженет Харгрейвс?
— Кто-кто?
— Дженет Харгрейвс. Ну, та чужая женщина, что недавно... пришла к вам. У которой нога болела. Здорова ли? Или нога все еще болит?
Девочка смотрела на него, широко раскрыв глаза и еще шире рот. «То ли такая хитрая, — подумал Джесон Ривет, — то ли верно ничего не знает, ничего не видела и тонкий маневр преподобного ничего не дал».
Мэддокс, видимо, пришел к такому же выводу, потоку что подстегнул коня, перестав обращать на девочку внимание. Верити Кларк громко вздохнула. Она, подпрыгивая и напевая, шла рядом с лошадью Джесона.
Они были уже очень близко к поселку, так близко от строящегося дома, что к стуку молотков присоединилось визгливое пение пил, а ветерок донес резкий запах свежеспиленной сосны. Уже были видны плотники, их было шестеро. Адам Стаутон окинул стройку глазом специалиста.
— Хорошая работа. Хорошо у них дело идет.
— Верно.
Увидев отряд, плотники прервали работу, а Джесон Ривет даже вздохнул от удивления. Если б это не противоречило доводам рассудка, он мог бы поклясться, что перед ними недавно встреченные лесорубы с лесосеки, каким-то чудом переброшенные сюда. Такие же светловолосые, с такими же странными безбровыми лицами без ресниц. Совершенно с такими же безразличными, пустыми глазами, в которых незаметна была какая-нибудь реакция.
— Здравствуйте. Мы приехали из Уотертауна. Мы сторонники короля и закона.
Мэддокс осекся. Он тоже понял, что разговаривать с плотниками бессмысленно.
— С ними, — звонким голоском подтвердила очевидное Верити Кларк, — не поговоришь. Не бойся их, Адриан ван Рейссел. Они тебя не обидят. Продолжай работу.