— Спокойно, — пробормотала я.
— Я спокоен. Взгляни наверх. Видишь? Вон она. Пришлось долго уговаривать ее подняться. Я думал, у нас будет романтическая прогулка на старый маяк, но из-за тебя пришлось все упростить.
Агнешка раскачивалась на высоком фонаре, обычно освещавшем корт, но теперь не горевшем. Скальпель я заметила в последнюю секунду. Но все равно я бы ничего не смогла предпринять. Раздался треск. На меня посыпались ошметки чего-то липкого и твердого. Мой убийца медленно оседал по ограждавшей корт сетке. Без головы.
— Вы целы? — Кристиан держал в руке окровавленные остатки ракетки с болтающейся леской. — Я увидел эту девушку висящей на прожекторе. И вызвал полицию, — непонятно почему оправдывался он. — Они сейчас будут здесь. Еще раньше ваш сын предупредил мою Маргериту, он очень беспокоился. Это он обратил внимание на фонарь.
А Кристиан попросту был мужем Маргериты. И в прошлом — чемпионом Испании по теннису. Голова новобрачного после его двуручного бэкхенда превратилась в месиво. Мяч от его удара летел со скоростью двести семьдесят километров в час. Голова — чуть-чуть медленней.
Перевод О. Чеховой
Ирек Грин Бесхозный пес
Он сидел на крышке унитаза в позе лотоса и слушал стоны, доносящиеся из-за двери. Стонали почти напротив, в том месте, где размещались умывальники, врезанные в длинную мраморную столешницу, и большое зеркало. Диктофон фиксировал все с цифровой чувствительностью: приход мужчины и женщины, щелчок замка с внутренней стороны ресторанного туалета, ее нетерпеливость, его заверения, что в кабинках никого нет, когда он, нагибаясь, заглядывал под каждую дверь, потом скрип кожаных брюк, которые мужчина резко стащил с женщины, и наконец гулкие отзвуки совокупления. Она повторяла его имя и громко требовала, чтобы он входил глубже, и хотя кричала она в основном по-немецки, человек в кабинке понял большую часть слов, а о значении остальных догадался из контекста. Он раздумывал: любовники стоят? — и если да, то как стоит женщина: передом или задом к партнеру? А может, она сидит на столешнице, а он стоит? Скорее всего, оба на ней лежат, не зря же мраморная плита такая широкая и прочная.
Вдруг они перестали издавать звуки. Все прекратилось, и наступила тишина. Почти полная. Только мобильник в кабинке заливался все громче. Так был установлен. Чтобы звонил по возрастающей. Он пришел к выводу, что это трель телефона заставила их затаиться. Не оттого вовсе, что им захотелось ее послушать. Хотя мелодия была довольно приятная. Он сполз с толчка. Открыл кабинку, стараясь не смотреть на сплетенные тела, — женщина стояла задом, — и стремительно бросился к двери. Мужик, спутанный штанами, смотрел на него в зеркало. В ярости.
— А ну, подожди, сволочь!
Он не стал ждать. Открыл дверь туалета и, прошмыгнув через зал ресторана, выскочил на улицу. Не угодил под пролетку лишь потому, что прибавил шагу. Свернул на рыночную площадь. Сел на первый попавшийся свободный стул в садике кафе. Обернулся — нет ли погони. Пригладил волосы. Глубоко вздохнул и поднес телефон к уху: «Детективное агентство “Инквизиция”», Иосиф Мария Дыдух, чем могу быть полезен?»
Голос в трубке отдал распоряжение. Иосиф Мария Дыдух, стоя под душем, и потом, когда читал уже в постели, и позже, когда засыпал, проклиная шум краковского Казимежа[11], совершенно четко это сознавал. Голос не просил, не спрашивал, не уговаривал — отдал распоряжение. В девять вечера, завтра, жду вас у костела францисканцев. Попытка выяснить цель встречи не удалась. А на вопрос: как мы узнаем друг друга? — ответили частые гудки. Дыдух, окинув взглядом свое недавнее прошлое, заключил, что за приглашением, пожалуй, не скрывается ни один из его врагов, которых у него накопилось изрядно с той поры, как он стал частным детективом. То есть за три года. Три года в деле, и уже по уши в дерьме. Ну что ж, сам выбрал специальность: разводы.
11
Старинный, бывший еврейский район в центре Кракова, где, в частности, снимались сцены известного фильма С. Спилберга «Список Шиндлера», а в настоящее время находится синагога, музей и много еврейских ресторанов и кафе.