— И она подумала, что Гражинка его кокнула? — переспросила Малгося.
— Все на это указывает, — подтвердил пан Рышард.
— И у нее были на то основания. Потому что я, пожалуй, вполне могла сойти за клиента, у которого полетел к чертовой матери весь сад. Да, клиента — вроде тебя. И что теперь будет?
Я задумалась. Обретенная зажигалка стояла передо мной на столе. Я тщательно ее протерла, чтобы убрать отпечатки пальцев садовника, и оставила свои.
— Итак, — распорядилась я. — По очереди. Пан Рышард, она вашу машину разглядела? Номер, цвет, марку?
— Она смотрела сбоку, а значит, о номере речи нет. Цвет тоже не определишь, там темновато было, сами знаете, как-то раз машина и вам показалась серебряной, а вообще таких «тойот» пруд пруди.
— Прекрасно…
— Словесные портреты, — осмотрительно заметил Тадзичка. — Они составят фотороботы.
Я критически оглядела двух злоумышленников.
— Гражинка, перекрасишься в светло-рыжий и сделаешь короткую стрижку, тебе что-то в этом роде всегда было к лицу. Немедленно, завтра же утром. Или я тебе одолжу парик. Пана Рышарда вообще невозможно описать, у него всё, как у всех. Что она скажет о его лице? Брови обыкновенные, глаза обыкновенные, нос обыкновенный, волосы неопределенного цвета, вы не кривой, не хромой, точно такими же словами можно описать Витека, вы с ним даже почти одного роста…
— Витек толще, — пробормотала Малгося.
— Да что там, пара кило… Гражинка, этот красный жакетик спишешь в расход, оставишь его у меня, может, кошкам понравится. Я тебе куплю другой, тем более, к рыжим волосам красное не идет. Паршиво, но коли уж вы сразу не вызвали полицию, теперь ничего не попишешь, придется скрываться. Может, так даже и лучше, мы бы им только хлопот прибавили.
— А зажигалка? — предостерегающе напомнила Малгося. — Если Гражинка в такой ситуации заметила, что эта гипотетическая сестра — мегера, значит, она и есть мегера. И — голову дам на отсечение — что-что, а уж, как вы стащили зажигалку, она отследила! Такие всё видят!
Я посмотрела на свою бестактную племянницу с ледяным укором.
— Кто стащил? Какую зажигалку? Первый раз слышу. Эта — моя, здесь, стоит на столе… ну ладно, на разных моих столах… уже больше тридцати лет. Все видели! Никто ее не крал!
— А можешь доказать, что она твоя?
Я победоносно перевернула зажигалку задом наперед и продемонстрировала всем. Сама посмотрела тоже.
И застыла.
На моей зажигалке снизу проходила серебряная полоска, на которой была выгравирована надпись: «Meilleurs souvenirs pour Joanna des amis danois Kirsten et Helge 1969 a.». То есть: «C наилучшими пожеланиями Иоанне от друзей из Дании Кирстен и Хельге 1969 г.».
На этой зажигалке не было ничего. Даже серебряной полоски.
Вот тут-то и началась свистопляска…
Ну а о дальнейшем как-нибудь в другой раз.
Перевод Е. Барзовой и Г. Мурадян
Витольд Бересь Аська
Темная «тойота авенсис» остановилась в заснеженном переулке подваршавского Констанчина.
Быстро опускались декабрьские сумерки.
Сивый аж зажмурился, застонал и крепче уперся ногами в пол машины. Когда он снова посмотрел вниз, волна возбуждения с новой силой ударила ему в голову. Между рулем и нижней частью его живота мерно двигалась блондинистая головка с коротенькой стрижкой.
Боооже, эти нынешние соплячки… Шестнадцать лет, папочка при бабле, хата напичкана электроникой, сплошные пятерки в школе, а она минетом промышляет. А еще говорила, что не будет целоваться с языком, подумал он.
По правде сказать, у Сивого не было особого опыта общения с сексапильными девушками. Ему был двадцать один год. Окончив с грехом пополам школу, он с учебой завязал и формально числился безработным. Его отец умер три года назад, а мать давно сбежала со странствующим репортером бульварной прессы, так что воспитание мальчика взял на себя дядя Марьян — дальний родственник отца, всю жизнь занимавшийся темными делами и известный в городе под кличкой Старик. Было ясно, что такой не даст молодому родственничку умереть с голоду. И действительно, очень быстро дядя приспособил Сивого вкалывать в семейном бизнесе. Он любил повторять: «На хер тебе пять лет учиться, в моем университете — все просто, как эти два пальца». Тут он совал племяннику под нос средний и указательный пальцы и, поочередно показывая на них, объяснял: «средний — это приход, указательный — расходы. Главное — не перепутать».