Предупредительный Мазепа недавно подарил ему шубу. Она влезла под суконный кафтан. Такие тёплые меха под жупанами у черкасов. Но через секретаря Гермелина дошли смешки молодых офицеров: король растолстел на черкасских обедах! Не торопится в Москву! Шубы под кафтаном уже нет... А генералы, офицеры, даже некоторые солдаты носят меха.
Во дворе показалось, что мороз за ночь усилился. Драгуны, выводя коней на водопой, посинели и сгорбились, словно под тяжестью. Усы их покрылись льдинками. Король оглянулся на генералов — те дрожали и под мехами. Он напряг жилистое тело, не допуская даже мысли, что и на него вот так же может подействовать черкасский холод.
Но мороз свирепствовал. Возвратясь в тёплые покои с холодными напряжёнными щеками, король разрешил секретарю с утра написать приказ и разослать его в полки: пусть командиры собирают с населения в виде контрибуции тёплую одежду.
Генерал-квартирмейстер Гилленкрок, синий от стужи, под двумя шубами — тоже подарками Мазепы, — такой толстый в одежде, что еле пролез в дверь, был рад приказу. Сказал, растирая нос, что у него теперь нет прежнего страха перед морозами.
Гилленкроков смех показался неуместным, как и тёплые меха да разбухшая фигура. В таких мехах до Москвы добираться долго. Королю захотелось, чтобы генералы непременно увидели снег в спальне. Он прикидывал, как их туда заманить, сомневался, знают ли уже о том Адлерфельд и Нордберг. Однако ничего не приметил и ничего не придумал. Оставалась надежда на секретаря и камердинеров. Он задал привычный утренний вопрос:
— Сегодня не удастся встретиться с главными силами?
Это уже напоминает Польшу. Курфюрста Августа одолел в Саксонии, после инклинации в неё. А как догнать на черкасских пространствах московитскую армию? Стоило войскам приблизиться в Саксонии к любому городу — навстречу несли ключи от крепостных ворот. Городские власти платили какую угодно контрибуцию. А здесь казаки не повинуются своему верховному властителю. Будто бы послушны царю. Да, правду молвил граф Пипер: они не подчинились бы и царю, прикажи он им покориться шведам. Но что может быть хуже непокорного простолюдина?
А в голове с утра до вечера одна мысль: затми, Господи, ум царю, чтобы он сам себе представлялся непобедимым. Чтобы в обольстительном тумане вывел войска на битву. А дальше всё сделает королевское оружие.
Генералы, сгрудившись в тёплом просторном помещении и глядя на замурованные морозом окна, отводили глаза. Молодой и тонконогий принц Вюртембергский, королевский родственник, отправившийся в поход с мечтами о приключениях, по-мальчишечьи опустил глаза на блестящие ботфорты, играл палашом, не желая, чтобы кто-то подтрунивал над его преждевременным восторгом. Красавец Понятовский взглянул на Лагеркрона, а Лагеркрон заторопился:
— Я только что от гетмана. Московиты намерены взять Гадяч! У полковника Дальдорфа там мало сил, ваше величество!
Король заметил, как искоса и неодобрительно посмотрели на говорящего генералы. Лагеркрон долго молчал после неудачи под Стародубом. Один Левенгаупт, на которого король не смотрел, поскольку тот ещё больший неудачник после Лесной, чем Лагеркрон после Мглина или там Стародуба, не шевельнул ни единой мышцей на огромном лице, не встряхнул львиной гривой. Генералы знали новость, да испугались морозов?
Король, отворачиваясь от замурованных морозом окон, где солнечные лучи так красиво просвечивали сквозь стекло и лёд, презрительно сложил тонкие губы:
— Господа! Воины должны, как сказал великий Цезарь, frigora atque aestus tolerare[27].
На последующие раздумья не ушло и мгновения:
— Полки — на гадячскую дорогу! Гетман Мазепа остаётся здесь!
И когда генералы, путаясь ногами в шпагах, вышли из помещения, снова пряча носы в мехах, — быстрее всех выскочили Лагеркрон и Спааре, поскольку оба в кафтанах, как и его величество, — король вроде бы посоветовался с Пипером:
-г Мазепе можно доверить Ромны? Здесь наши полки.
Граф, уже в шубе, с укоризной покачал головою, которая утонула в меховом воротнике:
— Ваше величество! Ему недолго осталось жить.
— Вы не так меня поняли, — заметил король. — Просто я хочу напомнить, что я не Лагеркрон. Меня не обмануть... Но казну берём с собою.
Что-то похожее на улыбку прорезалось на тонких монарших губах. Он уже хотел свести невольные подозрения на шутку, так как верил старику, а сейчас собирался на интересное дело, был весел, как никогда. Три полка Дальдорфа, отведённые Мазепой в Гадяч, станут для московитов приманкою. Царь хочет получить новую Лесную, а получит новую Нарву... Да что рассуждать с Пипером, если уже видится долина Пела. Она тянется на север. Манёвр... А там... Русь будет расчленена на княжества. Царевич Алексей станет верным вассалом. Совершатся пророчества древних книг, вычитанные Гиарном. Лев Севера победит московитского Орла. Европа хочет видеть Москву загнанною в логово. Европа остерегается дикой силы. Король потому и отпустил Урбана Гиарна, что будущее известно. Отпустил с богатыми подарками, как только направился в земли Мазепы. Впрочем, можно оставить на службе и царя Петра. И чтобы Русь не имела современного войска...