— Есть, — Колька-стажер нажал кнопку на панели, и транспорт «Надежда» заполыхал по всему контуру, будто взорвался. Активная защита сжигала летящие в корабль камни и отслужившие остатки астероида.
— Надолго не хватит, — сквозь зубы произнес Гришка.
— А больше не надо, — экран зачернел прозрачной темнотой. — Прошли. Сашок, Коля, восстанавливайте защиту. Ищем пиратов. Есть визуальный контакт. — Пиратский, по виду, крейсер уже швартовался к «Попрыгуну» и, следовательно, отключил свою защиту. — Три ракеты в рубку.
— Есть, — корпус троекратно вздрогнул, отзываясь на выход снарядов. — А почему не две?
— Разозлили.
После первого попадания крейсер, как шкодливый кот, рыскнул в сторону, но две следующие ракеты лишили корабль управления. Черная громада пошла наискось от маршрута, постепенно сливаясь с вечным космосом.
— А почему не добили? — удивилась Галя. — И австралийцам счет за спасение.
— Совсем американизировалась, — прокомментировал Гришка и разъяснил. — Благородные герои денег за спасение не берут; а пиратам дали шанс на вторую жизнь, где головорезы, может быть, вернуться в мир приличных людей.
— Гриша, тайконавты к нам не слишком близко?
— То ли пытаются атаковать, то ли приключений на желтую задницу ищут.
— Уже нашли. Две ракеты.
— Есть.
У нависшей над нами «Панды» включена защита, и две ракеты вреда не сделают: легкая зуботычина, — пригасить темперамент зарвавшихся соперников. Засветился экран сенсосвязи, с которого испуганно махали конечностями китайские «товалися»:
— Мы близко посмотреть. Мы помочь.
— Не люблю, когда висят над душой. Скажи, чтоб садились сразу, если не хотят осыпаться на планету грудой металлолома;… и включи дополнительный компенсатор на автопилот: наши гиперактивные гости-любовники в безудержной страсти и мести того и гляди корабль на молекулы разнесут.
— «Не узнаю Григория Грязнова»,[3] — насмешливо пропел Отрепьев. — Командир, ты сегодня, как с цепи сорвался. Крушишь направо и налево. Проход через «Наждачный занавес» уже стал фактом космической истории: такого никто не делал.
— В наших учебниках написано, что это невозможно, — поддержала Галя.
Я повернул кресло от экрана и, подхватив девушку за талию, усадил на колени. Вгляделся в темно-серые почти круглые глаза. «Есть девушка, рядом с которой я становлюсь сильнее», — мог бы я ответить, но только молча тронул губами теплые губы Гали-Галчонка. Много раз, может быть, тысячу вспоминал девчонку худышку из детства, совсем не надеясь на встречу.
— Самое время спросить у девушки, в порядке ли она, — снова съехидничал Гришка.
— Гриша, не нарывайся и не завидуй. Улыбка женщины отражается на лицах мужчин. Уверен, и тебе судьба еще подарит счастливую встречу.
Транспорт «Надежда», плавно замедляясь, пошел по орбите Меларуса.
ГЛАВА 11 ЯВЛЕНИЕ «ЧИКАГО»
Март — это состояние души.
У некоторых мужиков март — круглый год,
а если еще и каждую неделю семь пятниц…
— Этот прилипала тебя и в космос нашел, — лицо Штольца на экране сенсосвязи покривилось благородным негодованием, когда увидел прижавшуюся ко мне Галю. — Вернешься, получишь сильный взбучка.
— Извини, брат, у нас цейтнот. Давай к делу. Как ты лопухнулся с крейсером?
— Источник с «двойной дно»… или «тройной», — как всегда в волнении путая падежи, объяснил Штольц. — Доложил о транспорте и умолчал о крейсере. Богатые америкосы могут себе позволить несколько кораблей…
— То есть, транспорт рядом?
— Выходит на орбиту Меларуса. Ищи быстро.
— Григорий… черт!
— Успокойся, командир, — вальяжно откинулся в кресле штурман. — Он на другой стороне планеты. Угрозы нет.
— Тогда закономерный вопрос, почему не воспользовался преимуществом: более высокой орбитой и скоростью?
— Испугался, наверное, — неуверенно отозвался Гришка.
— Решил дать нам шанс, по-пацански, — рубанул ладонью воздух Сашка Буратино.
— Не смеши. Когда на войну попадают люди, обремененные моралью-нравственностью, их быстро-быстро убивают; а продолжают бой нормальные люди. У америкосов вместо благородства холодный расчет. Галя, я прав?
— Угу, — Галя потерлась щекой о мое плечо. — Транспорт «Чикаго», шел в режиме молчания, с целью подстраховать и добить. Экипаж смешанный: штурман-стрелок и механик — женщины.
— Они нас не заметили, не нашли, — подал голос Колька-стажер и указал на экран кругового обзора.
Колька сориентировал камеры наблюдения на корпус нашего корабля, и все стало понятно. Обшивка транспорта «Надежда» в «наждачном занавесе» отполировалась до зеркального блеска и отражала-рассеивала все щупающие-ищущие лучи вражеских локаторов.
— Зато нашли австралийцев, — сухо сказал Гришка, — и бьют «Попрыгуна» на посадочной глиссаде.
Корабль, входящий в атмосферу, почти не управляем, кроме того отключает защиту, а потому наиболее уязвим. Атмосфера Меларуса смазывала картинку на экране, но можно было разобрать, что «Чикаго» не жалеет снарядов. Прицельно и расчетливо, как в тире, расстреливает беззащитную и безоружную мишень; подло, нагло, безжалостно.
— Пытаются вырваться, — почти влипнув глазами в экран, комментировал Гришка.
Укутанный огненным шлейфом «Попрыгун» развернулся дюзами к планете и включил стартовые двигатели. Я против воли сжал пальцы в кулак: «Ну, есть шанс!». Реактивная струя полыхнула и опала: две торпеды, рванув одновременно, разорвали транспорт на два неравных куска. На поверхность Меларуса австралийский транспорт «Попрыгун», сгорая сам и сжигая экипаж, осыпался дождем огненных головешек.
— Твари, — сквозь зубовную дрожь выговорил Сашка, — не по правилам.
— «Попрыгун» ястребам отольется, — тихо, но твердо пообещал Гришка.
— Америкосы сами устанавливают правила, а, если надо, меняют по ходу игры. Гриша, предложи, подлецам садиться, а в качестве аргумента взорви рядом торпеду.
— Есть командир, — Гришка забормотал в монитор английские фразы и с удовольствием нажал кнопку боевого джойстика. — Ловите, ребята. Послушными становятся, когда их бьют; входят в атмосферу, командир.
— Давай, Сашок, ужинать, пока конкуренты рассаживаются. Галя, я правильно понял, что ты знала о догоняющем нас «Чикаго», но не нашла нужным об этом сказать?
— Конечно, — Галчонок удивленно повернула ко мне почти круглые глаза, — это моя работа.
— А промолчала?…
— Потому что не моя тайна.
— Противостояния великих держав никто не отменял, — неожиданно подал голос Отрепьев. — Девушки в нашем корабле, но не в нашей команде. Галя и Джуди — форварды другой стороны; они на работе, за которую получают зарплату.
— Логично…. Позови к столу неутомимых мстителей, хотелось бы поддержать их силы до возвращения на Землю. После ужина озадачим зулуса работой на воздухе; а на девушку свалим уборку помещений, просто, отвлечь от смертельно опасных сексуальных упражнений.
Полуодетая разгоряченная Джуди Нигерскиллер и зулусский царь Джумбо «прожигали» друг друга взглядами и стремительно уничтожали продуктовые запасы транспорта «Надежда». Сашка Буратино растерянно огляделся и показал на пятилитровые тубы с просроченной космической едой, я кивнул.
— Вот и пришел «черный день», — не удержался от комментария Гришка.
Сразу после ужина обрядили зулуса в скафандр и затолкали в шлюз, перезаряжать торпедные аппараты и ракетные шахты.
— Пусть проветрит в вакууме орудие мести, — засмеялся Сашка Буратино и захлопнул за собой люк.
Половина гонки позади. Из девяти стартовавших с Земли кораблей, включая три американских, до Меларуса добрались только четыре: немецкий «Бера-Бир», китайская «Панда», американский «Чикаго» и наша «Надежда». Ни один из потерянных не умер «естественной» смертью, — все пали от рук конкурентов-соперников. Накал страстей запредельный, и, значит, кровавый счет будет расти.
Пока Сашка Буратино и Джумбо-Ваня перезаряжали вооружение, Гришка Отрепьев собрал виртуальное совещание командиров, назвал время обратного вылета и от моего имени жестко «попросил» не испытывать судьбу, пытаясь взлететь раньше. Одновременный старт с планеты — залог безопасности. Взлетевший первым на разгонном орбитальном круге может легко разбомбить оставшихся на поверхности, а потому мы принимаем на себя обязательство, «вы можете сердиться», первого взлетевшего сбить.