Как мы добрались до кровати, я никогда не узнаю. Все, что я знаю, это то, что в ту секунду, когда наша обнаженная плоть соприкасается, происходит своего рода взрыв.
Поцелуи, отличаются от прежних. Когда мы целовались на вечеринке, это была игра в соблазнение, демонстрация того, что мы можем предложить, поцелуи, призванные соблазнить.
Но сейчас речь идет о том, чтобы поглощать, подавлять себя друг в друге, оттачивать наши чувства так, чтобы все остальное в мире отпало.
Черт, черт, черт. Я хочу этого. Я хочу этого сейчас. Он уже показал мне, насколько сильного желания он может добиться от меня. И теперь я хочу — нуждаюсь — в большем. Если его цель — заставить меня умолять, ему нужно только попросить. У меня почти нет достоинства, когда дело доходит до того, чтобы это получить, и я буду умолять во всю глотку, как только он вонзит в меня свой член — это гарантия Греты.
Желая ускорить этот опыт, я втискиваю руки между нами и глажу его торс, проводя ногтями, чтобы вызвать дрожь. Он шипит и перестает целовать меня. Его голова опускается в немом изумлении, когда я провожу ладонью по головке его члена. Рука, массирующая мою грудь, замирает, и одними губами он произносит:
— Черт.
Я ухмыляюсь.
— У тебя есть планы трахнуть меня в ближайшее время? Или мне нужно позаботиться о себе самой?
Прежде чем он успевает ответить, я провожу пальцами по его яйцам, опускаясь ниже, чтобы коснуться промежности, и он закрывает глаза, его щеки покрываются красными пятнами, его сотрясает еще одна сильная дрожь. Ему еще предстоит устроиться между моих ног, вместо этого он перемещает свое тело по диагонали, зависая.
— Кто-то проявляет нетерпение. Разве ты не знаешь, что хорошие вещи случаются с теми, кто ждет? — Сдавленный стон вырывается у него, когда я танцую пальцами по его груди. — Господи, блять, это так приятно.
Я сияю от удовольствия, обнаружив, что это его эрогенная зона, и продолжаю играть с ним сверху донизу, создавая симфонию из его стонов.
— Я похожа на человека, который практикует терпение? — Я раздвигаю ноги, чтобы захватить его между ними, приподнимая бедра, чтобы потереться о него. — Кроме того, я предпочитаю прекрасное хорошему.
— Я, блядь, сделаю тебе прекрасно, — рычит он, его глубокий голос хриплый и напряженный.
Мои бедра все еще в его объятиях, резкое нажатие его рта прерывает смешок, который я издаю от его якобы дикой демонстрации. Он крепко целует меня, его язык скользит между моими зубами, чтобы потереться, прослеживая непристойные обещания, прежде чем отступить. Он проводит кончиком носа вниз по моей шее к ложбинке между грудями, преданно прикасаясь к ним.
Именно в то время, как он сосет мой сосок, он просовывает руку мне между ног и касается моей скользкой киски. Контакт неожиданный, но не менее чудесный, его прикосновение уверенное.
— О, черт, — выдыхаю я, вставая на дыбы. — Да, пожалуйста.
Я скорее чувствую его смех, чем слышу его, веселье сотрясает наши тела. Он скользит двумя умелыми пальцами по шву моей киски, собирая влагу, которая скапливается там. Моя спина выгибается над кроватью, возбуждение скручивается внизу живота. Мой забытый клитор пульсирует, и как раз в тот момент, когда я думаю, что он собирается прикоснуться к нему, он отстраняется.
Я могла бы раздавить это хнычущее маленькое дерьмо в кашицу у себя между колен.
— Что за… — начинаю я возмущенно. Я опираюсь на предплечья, чтобы сесть, и свирепо смотрю на него, мои щеки краснеют.
Парень-курильщик бросает в ответ невозмутимый взгляд.
— Расслабься, милая. Не нужно спешить. — Он насмешливо приподнимает бровь. — Если, конечно, у тебя нет планов получше, чем это. — Он снова прикасается ко мне.
— Нет, но…
— Но ничего. — Он обхватывает рукой мою лодыжку и, резко дернув, тянет меня вниз по матрасу. — Я собираюсь потратить свое гребаное время, чтобы это длилось как можно дольше. Ты сможешь с этим справиться?
Снисходительный тон приводит меня в негодование, и он быстро это понимает.
Мои мышцы напряжены, они менее податливы, чем раньше. Нахмурившись, он прокладывает дорожку поцелуев от моего колена к внутренней стороне бедра, останавливаясь там, где сходятся таз и бедренная кость. Он смотрит на меня сквозь свои великолепные вьющиеся черные ресницы, уголок его губ приподнят вниз.