Третьего декабря выпал снег. Я наблюдал из окна своей камеры через решетку и стальные трубы. Меня вызвали на допрос. В комнате переговоров сидел Грегори со стопкой бумаг и кривой улыбкой.
- Процесс затянулся. Начальство решило спустить твоё дело задним ходом. До вас тут вряд ли доходят новости, поэтому обрадую тебя первым. - Сержант сделал акцент на слове "Обрадую". - За последние две недели были похищены пять девушек возрастом от шестнадцати до двадцати семи лет. С тебя снимают все обвинения, только подпиши эти бумаги. Также есть бумага о добровольной помощи в расследовании, если ты всё ещё готов помогать...
Грег не успел закончить мысль, как я выхватил ручку и стал подписывать всё без разбора в местах, где стояла галочка. Я был несказанно рад, что в моих руках появился ещё один шанс разобраться с прошлым.
Праздник
Наконец отдали вещи, я переоделся и Грег привёл меня к полицейской машине, шли мы быстро, поскольку на мне не было зимней куртки.
- Нам надо к Леону, но в таком виде на улице лучше не находиться. Заскочим к твоим родителям?
- Было бы здорово!
Я продиктовал товарищу адрес, но это оказалось необязательно, так как он уже не раз приезжал известить их обо мне. Квартира родителей, в которой я жил до сих пор, располагалась в центре города, что оказалось не очень удобным, поскольку пришлось делать крюк. Мать встретила меня со слезами на глазах. Отец не проявлял эмоций. Сколько себя помню, он всегда был холоден, но несмотря на это, всегда размышлял здраво и давал хорошие советы. В нашей семье никогда не было серьёзных ссор. Иногда бывали споры, но всегда по поводу. В детстве меня часто ругали за некий юношеский максимализм, резкость в решениях и поступках, однако с возрастом это переросло в характер, который уже нельзя было исправить, но и не требовалось. Образование мне дали хорошее и нужды в чём-либо я не испытывал, но за всё дозволенное пришлось платить воспитанием. Чем прилежнее я себя вёл, тем больше была вероятность получить поощрение. Так я научился подавлять амбиции, что оказалось вполне полезным умением.
С порога мать кинулась ко мне в объятия. Вопросы лились как из бочки и я не мог ухватиться ни за один, чтобы дать конкретный ответ, пока в разговор не вступил отец. Он громко и чётко спросил, что ещё от меня нужно полиции, перебив все мамины тявканья и кинув взгляд за моё плечо. Я сказал, что сотрудничаю со следствием и нам срочно нужно уезжать по делам. Родители не хотели отпускать меня в люди с нынешним внешним видом и заставили помыться. Пока я обтирал стенки ванной, Грегори распивал чаи и доложил всю ситуацию хозяевам. Из ванной комнаты я слышал, как мать просила не втягивать меня и дальше в это безумие, после чего Грегори сказал, что на следующей неделе меня должны будут проверить на психику, в случае чего может последовать и отстранение от дела. Для меня это было не самым желанным, к тому же, бумаги уже подписаны. Отец попросил мать собрать для меня вещи, пока он что-то обговаривает со следователем. Дальнейший разговор я не слышал, зато тщательно помылся и сбрил щетину. Из ванны я вышел свежим и жизнерадостным, оделся в чистое и выпил чашку чая перед отъездом. Мать протянула мне куртку и ключи от квартиры. Её щёки казались надутыми, а глаза были красными от слёз. Я не испытывал никаких особых чувств, потому что не мне пришлось переживать за своего ребёнка, с которым неизвестно что случилось и куда он пропал.
По дороге к детективу я поинтересовался у Грега, о чём они разговаривали с отцом.
- Меня отчислили?
- Нет, тебе открыли академический отпуск на неопределённый срок. Кроме того, на тебе висит судимость, поэтому можешь не переживать, в армию тебя в ближайший год не заберут.
- То есть как только мы найдём убийцу, всё станет на круги своя? - Недоумевающе поинтересовался я, поскольку сложно было снова представить нормальную жизнь.
- Можно и так сказать.
- Пять девушек за две недели. Как-то слишком часто. - Задумчиво заметил я.
- Предполагаю, что Полуночный мог сменить почерк. Такое случается достаточно часто после непредвиденных ситуаций. После всяких потрясений тем более. Наши дела окажутся куда хуже, если его признают психически нестабильным.
- Тогда почему после ареста меня не проверили сразу?
- Как я уже говорил, дело пытались спустить на тормозах, пока журналисты не активизировались. Когда тебя посадили, в газетах об этом не написали ни слова.