— Расскажи, что произошло, — потребовал он грубым тоном, напугав меня.
— На вечеринке какой-то парень пытался заставить ее сделать то, чего она не хотела делать.
Зик весь напрягся. Что-то в нем изменилось. Внешне он выглядел так же, но воздух вокруг нас стал другим. Он словно загустел. Ярость окутала меня, как роса.
— Он ничего не добился, — быстро сказала я. — Райдер позаботился об этом. Я знаю, что каждое нервное окончание внутри тебя сейчас возбуждено. Знаю, ты хочешь убить любого, кто даже подумал сделать это с твоей дочерью, и поверь мне, я чувствую то же самое. У моего сына сбиты костяшки пальцев в доказательство того, что тот мудак был наказан. — Я подумала о глазах Луны. — Возможно этого мало, но поверь мне, Райдер сделал все, что можно было сделать. Отец того парня здесь большая шишка. Если он пропадет, это будет целое событие.
Я махнула рукой.
— Как бы тяжело это ни было, самое лучшее — не становиться альфа-смертоносным папашей. Просто будь рядом со своей дочерью.
Я сделала паузу, вспомнив о предложении Луны.
— Может выпьем по бокалу вина... и кстати, откуда твоя дочь знает о Монте-Белло? — спросила я, проглатывая свой стыд, печаль и, что хуже всего, потребность.
Зик еще какое-то время смотрел на лестницу, а потом перевел взгляд на меня. Его пристальный взгляд поразил до глубины души. Разве я не подготовилась? Разве не настраивала себя всю дорогу сюда, зная, что мне придется общаться с этим человеком? Но его пристальный взгляд и энергия направленные исключительно на меня в отсутствие его дочери в комнате? К этому я точно не была готова.
— Я разбираюсь в вине, — сказал он в ответ. Гнев все еще оставался в нем, но был надежно скован. — Я знаю, что такое хорошее вино. Его историю. Каким трудом создается бутылка. — Зик говорил с грубостью в голосе, говорившей о том, что его мысли заняты Луной, что он заставляет себя сохранять спокойствие.
Он направился в сторону кухни, такой же потрясающей, как и остальные комнаты. Моя, безусловно, была великолепна. В ней было все, что только могла пожелать мамочка-блогер и влиятельный человек в Instagram. Большой остров посередине. Два стеклянных зеленых светильника над ним. Длинная скамья с мягкой обивкой, служащая барным стулом.
Зик потянулся к краю островка, чтобы открыть встроенный винный шкаф с регулируемой температурой, полный бутылок.
— Вино — одна из самых цивилизованных вещей в мире и одна из самых естественных, доведенная до совершенства. Оно предлагает намного более широкий диапазон для наслаждения и оценки, чем, возможно, любая другая чувственная вещь.
Я моргнула, глядя на него, на то, как слова просачивались сквозь воздух. Поэзия из уст татуированного, грозного байкера.
— Эрнест Хемингуэй, — продолжил Зик, с благоговением открывая бутылку. С осторожностью.
Да, этот мужчина, этот черноволосый байкер цитировал мне Эрнеста Хемингуэя, осторожно открывая двухсотдолларовую бутылку вина с тем уважением, которого она заслуживала.
— Не хочешь достать бокалы? — сказал он, кивая мне за спину.
Я повернулась к шкафчику, полному посуды. Стаканы. Чаши. Бокалы для белого вина, для розового и для четырех разных сортов красного вина.
Да, здесь полно сюрпризов.
Я схватила два бокала, надеясь, что выбрала правильно, поскольку было совершенно очевидно, что Зик серьезно относится к вину. Он ничего не сказал и не вышвырнул меня из своего дома, так что я решила, что все в порядке.
— Ему нужно подышать, — сказал он, кивая на вино. — Сегодня хороший вечер. Мы выйдем на террасу, и ты расскажешь мне, что за хрень случилась с моей дочерью и кого я должен убить.
Зик взял вино и направился к застекленным дверям.
Не похоже было, что он шутил насчет чьего-то убийства, ни капельки. Но я все равно последовала за ним.
***
Внутренний дворик был таким же красивым, как и весь остальной дом.
Плетеная мебель.
Пледы.
Кострище.
На столике между нами горели свечи. Вино дышало, и первый глоток был великолепен. Но не настолько, как наблюдать за Зиком. Он не просто пил вино. Это было что-то более глубокое, что-то настолько эротичное, что мне пришлось сжать колени и прикусить губу, пока я не почувствовала вкус крови. Моя кровь, смешанная с гладким, насыщенно-красным вином, была лучшим, что я когда-либо пила.
Я рассказала Зику обо всем, что произошло сегодня вечером. Сказать, что он был недоволен, значит преуменьшить. В воздухе витала его ярость. Его потребность в насилии.
Да, это был опасный человек.
Отец учил меня не впечатляться и не увлекаться опасными мужчинами. Тридцать пять лет мне это удавалось. Но здесь, при свете огня и с бокалом двухсотдолларового вина, все наставления отца остались в прошлом. Что-то в моих костях, что-то в моих клетках реагировало на этого мужчину. На каждое его движение. На темноту в его глазах. На хрипотцу в его голосе. На то, как его большая мускулистая рука нежно ложится на ножку хрустального бокала.
Нездоровая реакция с моей стороны.
Нужно допить вино и сбежать.
Но я не стала этого делать.
И не только потому, что выпить залпом это вино было бы святотатством. И даже не потому, что я была очарована Зиком и меня тянуло к нему. Нет, мне просто не хотелось возвращаться домой. Входить в знакомые комнаты, где все еще ощущалось присутствие Дэвида. Витал его призрак. Куда бы ни посмотрела, я сталкивалась с напоминанием о том, что потеряла. Мой дом стал для меня склепом.
И мои мальчики. Как бы сильно я не хотела обнимать их каждую секунду, каждое мгновение, мне нужен был перерыв. Чтобы не видеть в их глазах и душах тень их отца. Я становилась ужасной матерью, потому что не хотела видеть своих мальчиков чтобы хоть немного подышать? Чтобы мне было не так больно?
Возможно.
— Ты же не собираешься его убивать, правда? — спросила я после того, как рассказала Зику о случившемся, а он молча размышлял, попивая вино.
Я спрашивала в основном потому, что тишина была слишком густой, и все, что могла сделать — попытаться пробраться сквозь нее.
— Нет. Как бы мне этого ни хотелось, здесь у нас другая жизнь. Не этого я хочу для Луны.
Зик слегка прищурился, уделив мне все свое внимание, и я едва не рухнула под тяжестью его взгляда. Хорошо, что я сидела.
— Твой сын, — продолжил он, потягивая вино, — я многим ему обязан. За то, что он защитил Луну.
Я покачала головой.
— Ты ему ничего не должен. Он поступил правильно. Луна быстро стала его лучшей подругой.
— Мне это нравится. Что за ней присматривает кто-то вроде него. Особенно мне нравится, что он не хочет залезть к ней в штаны.
Я усмехнулась, потому что Зик высказался чертовски забавно, в его тоне не было осуждения или отвращения. Блэк Маунтин был, по большей части, прогрессивным городом. Мы почти не столкнулись с предрассудками, когда Райдер признался в своей ориентации. Он сделал это просто, без стыда, и именно тогда я больше всего гордилась Дэвидом и собой как родителями. Мы смогли выростить красивого и особенного мальчика, создать такие отношения в семье, где он чувствовал уверенность в себе и в нас ежедневно.
Конечно, у Жозефины нашлось, что сказать по этому поводу. Но в ответ она получила пару «ласковых» и больше не затрагивала эту тему. Я часто молчала, когда речь заходила о моей свекрови, ради мира, ради Дэвида и того факта, что мне не хотелось утруждать себя общением с ней. Но когда дело касалось моих детей, моего первенца, я ни за что на свете не стала бы молчать. Я скорее отгрызла бы ей голову зубами, чем позволила бы нести какую-нибудь фанатичную чушь в адрес моего прекрасного мальчика. И я сказала ей об этом прямо в лицо. Дэвид в тот момент стоял рядом со мной, держал за руку, поддерживал и соглашался. Я никогда не просила его выбирать между матерью и мной, но он всегда был на моей стороне. Всегда. В тот день я сказала ей, что она никогда больше не увидит своих внуков, если я услышу хотя бы шепот против Райдера. Дэвид был непоколебим в своей поддержке. С тех пор моя свекровь больше не затрагивала эту тему.