— Да, я помню, какая она гостеприимная, — ответила я с сарказмом.
Глаз Жозефины дернулся, и я восприняла это как небольшую награду.
— Мы обедаем раз в неделю, — продолжила она нехотя. — Она держит меня в курсе событий, происходящих в городе, о которых я могла бы и не знать.
Я вскинула бровь.
— Она твой осведомитель?
— Прошу прощения?
— Осведомитель, — повторила я.
Свекровь поджала губы.
— У меня нет времени обсуждать это с тобой, Бриджит. Андреа сообщила мне кое-что довольно тревожное. Кое-что, о чем ты должна была меня уведомить.
Боже, как жаль, что у меня нет вина. Или бейсбольной биты. Для нее или для меня — неважно.
— Что же это, Жозефина?
— В субботу моего внука доставили в полицейский участок около полуночи.
О, черт.
— Его не арестовывали, — ответила я.
Как бы сильно я ее ни ненавидела, не уважала и вообще считала, что она — реинкарнация Сатаны, меня все равно колотило, когда она смотрела на меня так, как сейчас. Как будто я не справлялась с ролью матери.
— Его привезли в полицейский участок ближе к полуночи, Бриджит. О чем ты думала? Этому мальчику нужно думать о колледже. О будущем. Твое небрежное воспитание поставит под угрозу его будущее.
Я вздохнула. Затем еще раз. Представила, каково это — дать ей пощечину.
— Райдер не хочет идти в колледж, — сказала я, нацеливая свое оружие. Первый выстрел попал в цель. — Он считает, что это устаревшая, капиталистическая, элитарная схема, созданная для того, чтобы перекачивать деньги наверх и вгонять трудолюбивых детей и семьи в немыслимые долги, — добавила я, цитируя собственные слова Райдера.
Дэвид не совсем одобрил его слова, но оценил оригинальную мысль. Каким бы прогрессивным ни был мой муж, было трудно вытравить из него некоторые традиционные ценности, вбитые в него матерью. Матерью, которой я с таким удовольствием мысленно влепила пощечину. Безмерно приятная картинка.
— У меня умный сын, — продолжила я. — Райдер учится почти на отлично, за исключением физики, что меня вполне устраивает, поскольку вряд ли он станет астрофизиком. Он умнее большинства детей в своем классе. Он читает Рэя Брэдбери, Артура Конан Дойля и Томаса Вулфа, слушает «Металлику», Guns N’ Roses и Баха. У него зеленый пояс по карате, и он может пробежать марафон. Он умеет готовить лучше, чем его мать. Кроме того, единственная причина, почему он оказался в том полицейском участке, заключалась в том, что он защищал девушку от какого-то придурка-качка, который на бумаге, скорее всего, выглядит как идеальный кандидат в колледж.
Я перевела дыхание и сделала паузу, чтобы дать своей свекрови возможность высказать еще больше гадких суждений.
Жозефина хранила молчание.
— Я понимаю, что в прошлом году была не лучшей матерью, — продолжила я. — И если бы мы с Дэвидом не вырастили двух замечательных мальчиков, то, возможно, они бы этим воспользовались. Но этого не произошло. Джекс любит переодеваться в героев из старых фильмов, а Райдер первым делом защищает своего друга, невзирая на последствия. Может, я и не горжусь собой в последнее время, но горжусь своими мальчиками. Если ты пришла сюда, чтобы опозорить меня как мать, считай, что ты это сделала. — Я встала. — Пойду приготовлю чай и с радостью предложу его тебе.
В ее голове зашевелились шестеренки. Я практически слышала их скрежет. Никогда прежде я не говорила с ней так прямо. Даже в разгар моего горя в прошлом году, когда обращалась с остальными как с дерьмом, мне каким-то образом удалось сохранить манеры при общении с единственной женщиной, по-настоящему заслуживающей того, чтобы с ней говорили прямо.
Жозефина поджала губы и встала, подхватив свою сумочку «Леди Диор».
— Нет. Я предпочитаю пить чай в более цивилизованной обстановке, — съязвила она. — Мы составим план ужина с мальчиками. У меня есть подарок для Райдера, раз уж ты не посчитала нужным устроить ему достойную вечеринку.
— Я устроила ему нормальную вечеринку. Обычную подростковую вечеринку с пиццей и без «Цирка дю Солейл». И я пригласила тебя.
— Ты написала мне накануне, — сказала Жозефина, скривившись, словно я отправила ей приглашение в отрубленной человеческой руке. — Мы поужинаем. Я закажу столик.
Я вздохнула.
— Конечно.
Она наклонилась, чтобы одарить меня воздушными поцелуями, от которых веяло ароматом Joy17 и превосходства.
***
Я пила вино, когда вошла Алексис.
Она не прокомментировала мое занятие несмотря на то, что было всего три часа дня и мне следовало дождаться более приемлемого времени, чтобы начать пить.
— Сегодня меня навестила Жозефина.
Алексис поморщилась и потянулась за бокалом.
— Тебе нужна срочная операция чтобы полечить нанесенные эмоциональные раны? — спросила она, наливая себе вино.
Я рассмеялась.
— Нет, с этим вполне справится алкоголь.
Алексис прищурилась.
— Не позволяй этой сучке заставить тебя чувствовать, что ты делаешь что-то не так или что тебе чего-то не хватает. У тебя все замечательно. И твои волосы сегодня выглядят просто охренительно.
Я улыбнулась. Сегодня мои волосы действительно выглядели превосходно. После того, как отвезла Джекса на занятия, я отправилась в салон и провела там три восхитительных часа с Джошуа, стилистом-волшебником и поклонником гламура. Он мог бы брать тысячи долларов за свою работу в Нью-Йорке или Лос-Анджелесе, но вместо этого жил здесь, в Блэк Маунтин, и по-прежнему брал на сотни долларов больше, чем любой другой стилист в округе, но при этом, к сожалению, не реализовывал весь свой потенциал. Не то чтобы я возражала, поскольку он знал, как сделать меня солнечной блондинкой в стиле Дженнифер Энистон лучше, чем стилист самой Дженнифер Энистон. К тому же он не вступал в разговор, пока я не начинала его сама, не упоминал о моем покойном муже и вообще о том, что жизнь у меня не задалась. Он просто говорил мне, что моя задница великолепна, вручал мне «Мимозу» и принимался за работу.
Обычно эти три часа я не отрывалась от телефона, принимая сообщения, звонки и электронные письма от моего менеджера и брендов, желающих сотрудничать, и планируя контент. Но за последний год мои соцсети превратились в пустырь, а значит телефон молчал. Я не читала книгу, поскольку попытка погрузиться в вымышленный мир оказалась для меня невозможной. Я сдалась. Вместо этого я бесцельно листала журналы и изо всех сил старалась опустошить свой разум.
— Она всегда заставляет меня чувствовать, что я делаю что-то не так, — сказала я в ответ Алексис. — В последнее время все сваливает на меня. Но если бы она не стала упрекать меня в том, что я воспитываю ее внуков «синими воротничками», я бы расстроилась больше, — пошутила я.
Алексис не оценила шутку.
— Мы можем просто сменить тему, — взмолилась я, — и поговорить о чем-нибудь более приятном? Например, о моем последнем визите к гинекологу?
Алексис прикусила губу. Я знала, что ей не терпелось высказать мне всевозможные похвалы о том, какая я хорошая и какая Жозефина стерва, ведь она была моей сестрой и старалась всегда поддерживать.
— Я не знаю, что мне делать со своей жизнью, — заявила я, решив сменить тему.
Самая частая мысль в перерывах между стиркой белья и фантазиями была о Зике.
— Я не смогу вернуться к своему Instagram и блогу. У меня степень бакалавра по гребаной журналистике, потому что я мечтала о таких вещах до того, как у меня появились дети. К тому же я давно по-настоящему не работала и не очень люблю общаться с людьми.
Алексис просияла, как будто эта информация о моей унылой жизни и несуществующих перспективах была чем-то радостным.
— Ладно, возможно, я не смогу помочь тебе с душераздирающей болью от потери мужа, потому что не имею способностей к некромантии, но с работой могу тебе помочь.
— Если хочешь предложить мне заняться розничной торговлей или многоуровневым маркетингом, я утоплю тебя в бассейне, — сказала я со всей серьезностью.