Алексис нахмурилась.
— Обижаешь. Я твоя сестра и друг, и знаю тебя гораздо лучше многих. К тому же я уже придумала идеальный план. Тебе не придется общаться с людьми, не придется ни перед кем отчитываться, и это может помочь процессу выздоровления.
Я ждала.
— Книга! — объявила она, широко раскрыв глаза и маниакально глядя на меня.
— Книга, — повторила я.
— Да. Я знаю, что ты отличный писатель. Ради всего святого, ты выбрала творческое письмо в качестве второстепенного направления. Но я не говорю про художественную литературу. Я имею в виду продолжение того, что ты уже делала. Твои посты в блоге о семейной жизни, детях и прочем дерьме. Но убери из всего этого позитив, фильтры и освещение. Стань настоящей. Напиши книгу о том, что ты сейчас переживаешь. О жизни после потери мужа.
Я моргнула, глядя на сестру и пытаясь понять, шутит ли она или обезумела настолько, что говорит серьезно.
— Ты видела меня в прошлом году, — сказала я после долгого молчания. — Видела, как ужасно я со всем справлялась, сколько вина выпила, сколько всякой ерунды накупила мальчикам, как будто материальные ценности компенсируют им смерть отца. Вчера ты видела, как я орала на кассиршу только потому, что она — идиотка, не способная посчитать сдачу, но, тем не менее, она точно не заслуживала того, чтобы на нее орала мать из пригорода, находящаяся в опасной близости от нервного срыва. Ты все это видела и все равно предлагаешь мне написать какую-то гребаную книгу по самосовершенствованию? — Я усмехнулась. — Нет, давай оставим это Элизабет Гилберт. Или кто там в наши дни советует женщинам есть макароны и искать себя.
Алексис, похоже, ничуть не смутила моя бомба правды и стервозный тон, которым я ее произнесла.
— Но в этом-то все и дело! — сказала она, подавшись вперед, чтобы схватить меня за руку. — Эти книги о том, как найти себя, как справиться с жизнью, ведя дневник, пробуя новое хобби или что-то в этом роде... их сейчас навалом. Я не предлагаю тебе написать еще одну. Я предлагаю написать о чувстве вины, о том, как ты накричала на продавщицу, о том, как ты переехала велосипед ребенка, который издевался над Джексом за его наряд. Написать обо всем этом.
— Ты не шутишь, — сказала я.
Алексис улыбнулась. Грустной улыбкой, которой одаривала меня с тех пор, как умер мой муж. Это все, что я получала от людей в последнее время. Грустную улыбку и ее вариации. Улыбка «Бедная вдова и ее мальчики». Улыбка «Слава богу, что этого не случилось со мной». Улыбка «Она совсем свихнулась и стала плохой матерью». И улыбка моей сестры, полная любви и душевной боли. Я почти смирилась с тем, что это все, что я теперь когда-либо получу. Улыбки, приправленные жалостью, из-за которых никогда не смогу забыть, что перестала быть цельной.
— Конечно, я говорю серьезно, Бриджит.
Моя сестра совершенно серьезно настроилась на то, что я напишу книгу. Та самая сестра, которая наблюдала за тем, как я быстро скатываюсь к алкоголизму и насилию над работниками продуктового магазина.
Я задумалась над ее предложением. Я была хорошим писателем, но растрачивала свой талант на банальные записи в социальных сетях. И они никогда не утоляли мою жажду творчества.
Идея написать книгу позабавила меня. Черт возьми, на моем компьютере хранились три незаконченных любовных романа. Ничего грандиозного, я никогда не думала о том, чтобы опубликовать их или даже упомянуть об их существовании. Где-то глубоко внутри себя я всегда мечтала стать писателем и подержать в руках свою книгу. Но я никогда не придавала большого значения этой мечте. Никогда не думала, что мне есть чем заполнить страницы книги. Моя уверенность в себе могла казаться непоколебимой в интернете и даже на людях, но была очень хрупкой. Особенно в таких вещах.
За последние годы я позволила себе стать меньше. Моя личность сжалась до таких титулов, как «жена», «мать» и «блогер». В этом не было вины Дэвида. Или мальчиков. Только моя собственная. И сейчас я вдруг почувствовала себя пустой. Неполноценной.
— Обещай, что ты хотя бы подумаешь об этом? — спросила Алексис, приняв мое молчание за отказ.
Я посмотрела ей в глаза.
— Обещаю.
Я лгала.
Потому что мои мысли занимали только две вещи.
Тоска по умершему мужу.
И тоска по очень живому мужчине в соседнем доме.
Глава 9
— Уверена, что не хочешь спать? — спросила Алексис, глядя на меня, обеспокоено нахмурив брови.
Мне точно придется оплачивать ее инъекции ботокса, если не стану лучше притворяться.
— В последнее время ты мало спишь.
Я крепче сжала ножку бокала. Она хотела как лучше. Все хотели как лучше, когда комментировали твои привычки спать, твой вес, мешки под глазами. Обычно подобное было не принято комментировать в обществе, но, видимо, люди получают карт-бланш, когда разговаривают с вдовой и «хотят как лучше».
— Я пью достаточно кофе, чтобы быть в порядке. К тому же, я мама двух мальчишек и никогда не смогу выспаться, когда эти двое рядом.
Мне удалось слабо улыбнуться.
Сестра с минуту смотрела на меня и наконец кивнула.
— Хорошо, сестренка.
Я выглянула на задний двор, на бассейн, освещенный светильниками, которые мне безумно хотелось когда-то купить. Сколько суеты я однажды устроила из-за гребаных лампочек для бассейна.
Оглянулась на дом, зная, что Алексис, скорее всего, в своей комнате, а значит я могла включить свой плейлист «Жалость к себе».
Заиграла «SOS» группы Graace, и все мои печали выползли из своих укрытий. Я вспомнила, как впервые услышала эту песню. Тогда меня охватил очередной приступ беспокойства. Меланхолия. Иногда это случалось со мной без всякой реальной причины. В такие моменты мне хотелось просто закричать, расплакаться, свернуться калачиком и спрятаться от всего мира. Конечно, мама и жена не могли этого сделать. Поэтому я надевала свою маску. Дурачила мир. А после тихо плакала посреди ночи без всякой причины. Сидела и смотрела в пустоту, слушая песни, которые говорили со мной.
Например, эту.
— Что это за песня? — спросил Дэвид, удивив меня.
Я пребывала в уверенности, что дом будет в полном моем распоряжении по крайней мере еще час. Мальчики были у своих друзей, Дэвид на работе. Я могла спокойно позволить музыке звучать на весь дом, а не слушать ее как обычно в наушниках.
Я взглянула на Дэвида, пожимая плечами.
— Просто песня. А что?
На его лбу обозначились морщинки.
— Ничего, просто обычно ты не слушаешь такие песни.
Мне пришлось сделать долгий, медленный вдох, чтобы не накричать на него. Он не хотел задеть меня, но его замечание пробудило во мне ярость. Я даже немного испугалась того, как быстро она возникла.
«Обычно не слушаю такие песни?» — хотелось мне его спросить. Какие песни мой идеальный муж хотел, чтобы слушала его идеальная жена? Я не могла слушать музыку о печали, потому что он не хотел себе такую жену. Ему нужна была простая жена, слушающая простые песни и идеально вписывающаяся в созданный им образ.
Но Дэвид не был виноват. В этом желании не прятался злой умысел. Его так воспитали. Такими были мужчины в целом. Я не осознавала этого, пока не вышла замуж. Что все эти гребаные клише о том, что мужчины с Марса, а женщины с Венеры были абсолютной правдой. Тебе приходилось объяснять им каждую гребаную вещь. Дэвид с радостью бы выносил мусор за меня... если бы я попросила. Но даже если бы я рыдала над постоянно растущей кучей мусора, он не смог бы найти причину моей ярости. То же самое относилось и к более серьезным вещам. Когда пыталась объяснить ему свои чувства, он не понимал их, и разговор перерастал в ссору. Так что постепенно я начала скрывать от него часть себя, потому что так было проще. Для нас обоих. Несправедливо ожидать от своего мужа нужной мне реакции. Я точно знала за кого выходила замуж и мелкие недопонимания не беспокоили меня годами.