— Как вы полагаете, Лесная Марь сгинула окончательно? — спросила я у своих спутников.
— Ослабла так уж точно, — отозвался Келебран. — Раз сюда вернулись птицы и звери, значит, Марь более не может пить чужие силы. Вот наслать ночные кошмары заночевавшим в здешних местах путникам она, пожалуй, еще способна. Но вскоре кошмары превратятся просто в тревожные сны, а затем и на это силенок Мари не хватит. И она исчезнет. Навсегда ли? Как знать, Риона. Ведь до своего пробуждения пять лет назад много веков провела нежить в забвении. Но свет алмаза из Источника ослепляет злые силы и не дает им развернуться вновь.
— Подумать только, — грустно сказал Диего, — что совершенный моим далеким предком бесчестный поступок привел к столь пагубным последствиям и вечной тенью лег на его потомков.
— Ты сделал все, что в твоих силах, дабы исправить содеянное не тобой, — заметил Келебран. — Так к чему теперь столь печальные рассуждения? Наша жизнь слишком коротка, чтобы постоянно оглядываться назад — это могут позволить себе лишь эльфы. А нам надлежит смотреть вперед, но жить настоящим.
— На тебя так повлияло пребывание у эльфов? — с усмешкой осведомился Диего. — Или это последствие женитьбы? Прежде ты не был склонен к философским рассуждениям.
— Как и ты — к пустым сожалениям, — парировал Келебран. — Ты всегда был человеком деятельным.
— Я таковым и остаюсь. Но все это путешествие что-то переменило во всех нас. Вот и Риона уже мало походит на ту настороженную молодую женщину, в дом которой я постучался ненастной ночью. Тогда за ее уверенностью в себе все же таился испуг — а теперь он пропал бесследно.
Я хмыкнула, привлекая к себе внимание собеседников.
— Осмелюсь напомнить, что кузен самого короля лично пообещал мне разогнать Орден и приструнить храмовников Молчаливого Бога. К тому же я теперь не просто беглая прорицательница, а дама замужняя, следовательно, нахожусь под защитой своего супруга. Так чего же мне бояться?
— Полагаю, храмовники тебя пугали сильнее волколаков? — со смехом осведомился мой муж. — Во всяком случае, мысль как след дать промеж глаз какому-нибудь храмовнику горящей веткой тебя точно не посещала.
Я сделала вид, что задумалась.
— Полагаешь, что это надежный способ борьбы с адептами Молчаливого?
Диего тоже рассмеялся. Его грусть улетучилась и мы продолжили свой путь, изредка перебрасываясь шутками.
Глава 29
В столице мы с Келебраном не стали задерживаться надолго. Я желала только убедиться в том, что Диего выполнит данное мне обещание и позаботится о моих родителях — для этого хватило нескольких дней. Причем приятеля в эти дни мы толком и не видели. Сразу по приезду он направился во дворец и тут же погрузился в водоворот придворных интриг. Иногда он заглядывал к нам ненадолго, жаловался, что за время отсутствия «совсем выпал из жизни» и что «все так изменилось, никак не понять, кто с кем и против кого на данный момент дружит». Келебран только посмеивался над жалобами друга и уверял, что тот быстро во всем разберется и мигом приструнит тех придворных, кто слишком уж осмелел за время отсутствия главы тайной службы. Я осматривалась и обживалась в особняке, казавшемся мне слишком огромным, знакомилась с окрестностями и пыталась наладить отношения с прислугой — надо заметить, небезуспешно.
Однажды мне пришло в голову навестить родное предместье и своими глазами взглянуть на родительский дом. Натянув пониже капюшон плаща, я вышла из кареты на знакомой улице, застроенной торговыми лавками, и неторопливо спустилась по кривому переулку. Мне казалось, что за прошедшие годы я должна была позабыть те места, где прошли мои детство и юность, но нет — я помнила каждый дорожный камень. Дыхание перехватывало, сердце колотилось, на глазах выступили слезы. Я остановилась на мгновение, чтобы глубоко вздохнуть и успокоиться, и ощутила, как меня довольно-таки сильно толкнули.
— Простите, госпожа, — произнес знакомый до боли хриплый голос.
Онемев, я смотрела, как отец кланяется мне, обдавая запахом перегара, и удаляется, пятясь. Он меня не узнал.
Разом наступило спокойствие. Сердце билось в привычном размеренном ритме, дыхание восстановилось, слезы высохли сами собой. К дому, в котором я прожила большую часть своей жизни, я подходила скорее из упрямства, нежели из любопытства. Не дойдя нескольких шагов, я увидела, как на крыльцо поднимается коренастая женщина лет сорока с корзиной в руках — должно быть, та самая служанка, нанять которую пообещал Диего. Развернувшись, я пошла обратно, но перед домом родителей Литы остановилась, точно вкопанная и прижалась к дереву в надежде, что меня не заметят.