— Слышь, торгаши. Расслабьте булки, не по ваши души! Где командир?
— Здесь я, — выглянул с башенки лейтенант.
— Дворянин Зотов, к вашим услугам.
— Лейтенант Баркас, к вашим…
— Служивый, вчера утром или днём Пчёлы тут не мелькали?
Лейтенант покачал головой:
— Слышали позавчера гром, всполохи видели у Мясухи, но здесь тихо было… Вчера мимо Гримуар прошёл… А что случилось?
— Да вот, на крепость напали. Рой. Идём им жопу на глаз натягивать.
— Ну, успехов. А с нами всё ровно?
Всадник рассмеялся:
— Ровно, ровно, расслабься… Кстати, планирую в отпуск в Крысятник сходить. Тарифы не изменились?
— Сам или с лошадью?
— Сам, сам. Коня здесь на конюшне оставлю, на пару недель.
— Ну, тогда как обычно. За проход сотня жевелок, воротный сбор с человека десять жевелок, лошадь по четыре жевелки в сутки на корм и обиход.
Дружинник хмыкнул:
— Да, цены у вас конечно адские… Ладно, бывай.
— Здравия желаю…
Всадник поскакал обратно. Головная колонна уже достигла старой железной дороги и начала переваливаться за неё. Лейтенант снял со вспотевшей головы берет и пригладил мокрые волосы:
— Вроде обошлось… Сообщай: “Колонна ВКО и Вранов прошла мимо, в направлении Северного Парка, по заявлению парламентёра ищут Рой, якобы два дня назад было нападение на Мясуху. Объявлен отбой с усилением постов”.
— Готово, отправлено! …Подтверждение пришло!
— Свободен.
Через пару минут Кержак снова остался на башне один. Внизу, не спеша и балагуря, бойцы разбирали обратно баррикаду у ворот, разряжали картечницу. Расслаблено неслись смешки и подначки: “Глянь-ка, опять Бык навоза наложил!” — “Да не, это не я — это твоя мамка!”.
Сзади из люка показалась голова Бидона:
— Через полчаса сменим тебя. Лейтенант расщедрился, приказал поросёнка забить, на обед зажарят и бочонок пива на всех.
— О, это дело! — повеселел Кержак, — А то у меня уже кишка на кишку наматывается.
— Пиво — это от стресса спасение! — важно поднял палец вверх капрал.
— Ну да, ну да…
Отступление. Северный Парк, Топор.
Ведун перестал дышать к утру. Кровь вроде бы остановилась, но пацан не выдюжил. Он так и не пришёл больше в сознание. Топор осторожно положил его на пол, закрыл ладонью остекленевшие глаза, прочитал шёпотом отходную молитву.
Затем снял с тонкой бледной шеи маленькое орлиное перо на верёвочке, согнул его вдвое, подошёл к окну и выбросил в воздух. “Лети, дух, лети! Вернись в оперение Великого Орла!”.
Горевать времени не было. Топор вообще горевать не привык. Сколько таких было, сколько таких ещё будет… Ежели по всем тризны справлять — никакого пива не хватит! Главное, сам живой и почти целый…
Уходя, сержант подчистил свои следы, с сожалением оставив свой верный нож в руке умершего. Тогда подумают, может быть, что это всё мёртвый и сотворил. Хотя, если просто пересчитают пленных по головам, все равно пропажу найдут… Впрочем, ни разу не считали, а уж сколько там их в лёд вмёрзло…
Топор аккуратно вылез через окно, прошёлся по карнизу до пожарной лестницы, ловко соскользнул вниз и мягко, по-кошачьи, спрыгнул на землю. Затем, сильно согнувшись, побежал в лес, подальше от глыбы полуразрушенной стоянки, в подвале которой только закончился длинный ночной бой…
Глава 19. Стяг на небе, кровь на земле
Оползень — опасное Существо Мути. Похож на огромную ледяную медузу, обладает несколькими рядами мелких зубов. Передвигается почти бесшумно, частично игнорируя гравитацию. Его ранения смертельны, как и любые иные прикосновения существ Тумана. Чувствителен к оружию Силы, которое и при небольших повреждениях причиняет сильную боль и даже способно убить. После смерти, взрослая особь оставляет после себя несколько мелких Зёрен Силы.
(Энциклопедия Ядерной Эры. Издание 3-е, дополненное. Святоч, 38-й год Я.Э., типография Патриархии СПД).
Мы просидели в кустах у затона почти час. Напротив нас, по небольшой тропке вдоль бывшего шоссе, шагали, по трое в ряд, колонны медвежьей пехоты. Ворона, нервно покусывая губы, считала их, попросив меня записывать:
— Ещё одна полусотня, род Сломанного Когтя… За ней кирасиры Кабанов, два десятка, род неизвестен мне, запиши: на щите два жёлудя, молния красная на синем фоне… Ещё полусотня медведей, род Кровного Ручья… Три телеги с “Кувалдами”… Ещё полусотня пехоты, “Бешеные”…
Наконец, воительница осторожно подалась обратно, позвала парней и назначила их в дозоры. Затем повернулась ко мне:
— Сколько всего получается?
— Четыре сотни пехоты, из них три сотни родовой, сотня “Бешеных”. Полторы сотни конницы, из них полсотни кирасиров и сотня лёгкой, которую ты назвала “Вольными”. Сотня наёмников, “компания атамана Щирого”. Четыре телеги с кувалдами и пять десятков телег обоза, четыре крытых фургона. Командует вроде бы княжич Мирон Бероев.
— Да, всё сходится… Целое войско поместное пожаловало. Это война!
Ворона закусила губу до крови, напряжённо размышляя. Затем обернулась к княжне:
— Выждем ещё немного и двинемся дальше. Нужно как можно скорее передать весть о этом отряде. На Бутаковской Башне есть связист-телепат?
— Да, и хороший. Двести слов в день может передать.
— Нам хватит… Выдвигаемся!
Мы ползком, перебежками, один за другим, скатились на ровный лёд затона. По правую руку вмёрзли в лёд разбитые паводком останки деревянного моста. Под их прикрытием, мы медленно и осторожно добрались до противоположного берега и пересекли сильно утоптанный тракт.
Не имеет смысла рассказывать наш следующий путь. Для меня он сложился в постоянные рывки, падения в сугробы, удары коленями по многочисленным кирпичам и блокам развалившихся зданий, спрятавшихся в толстом снежном покрове…
Через несколько часов наш отряд, изрядно вымотавшись, приблизился к поваленной на бок старой металлической стелле.
— …имки, — прочитал я вслух, мысленно добавив одну пропавшую букву.
В этот миг где-то позади вдруг загрохотало. Где-то на юго-востоке от нас в небе появились знакомые зелёные светляки-мины. К их полёту присоединились какие-то ярко-красные точки, словно птицы падавшие куда-то вниз. Каждое такое падение сопровождалось заревом яркой красной вспышки и гулкими ударами такой силы, что со соседних деревьев осыпался снег.
— “Крылья Феникса”! Сам Великий Князь там! — прошептала девочка, — Мне нужно туда!
— Опасно, княжна, — покачала головой Ворона, — там битва идёт. Настиг-таки князь недруга. А Бутаковская Башня — вот она!
Мы посмотрели на спиралевидную высотку, которая одинокой спичкой протыкала синее небо в паре сотен метров от нас. На её вершине колыхался черный флаг с белым атакующим вороном.
— Вперёд, — скомандовала воительница.
Довольно быстро мы пробрались к хорошо сохранившемуся виадуку. Он был перегорожен бетонными блоками, а между мешков с песком на входе был небрежно нарисован “атакующий ворон”. Между крайними кустами и блок-постом оставалось не больше полусотни шагов.
Ворона хмуро рассмотрела пост в оптику, передала винтовку княжне:
— У вас всегда так службу несут?
Та посмотрела немного, фыркнула и передала винтовку дальше. Я прицелился и увидел, что охранник спит, удобно примостившись между мешками с песком.
— Ладно, в кустах сидеть нельзя, выходим открыто, а то с башни могут в нас гостинцы отправить, — Ворона легко поднялась на ноги, проверила меч и вышла на дорогу. Мы пошли за ней.
— Март, у тебя случайно родных среди Вранов нет? — насмешливо поинтересовался Крюк, — Храпит на посту, прямо как ты!
Март фыркнул, показал товарищу кулак и перевесил “копьё” на другое плечо.
Мы подошли почти вплотную к воротам, и тут Ворона резко ускорилась и в мгновение ока спряталась за стену. Мы последовали за ней.