— Притормози.
Я уже начал дремать, не переставая одновременно качать ручку дрезины. Его команда пробудила меня от полудрёмы.
— Тормози, говорю!
— Как?
Человек привстал, дернул какую-то деревяшку под ногами. Дрезина заскрипела и начала останавливаться.
— Подойди к стрелке и переведи.
Ну, это понятно. Старая стрелка в паре метрах от стоящий дрезины нехотя задрожала, щелкнула рельсой.
— Вперёд.
Мы проехали ещё немного, и я затылком почувствовал, а потом увидел свет факелов. В стылом воздухе они давали совсем немного тепла, но какое это было тепло!
Человек снова остановил дрезину, соскочил с нее и, не оборачиваясь, пошёл к источнику света. Я подхватил рюкзак и направился вслед за ним.
Натоптанная тропка вывела нас к высокой, сложенной из хвороста и деревьев, изгороди. Человек постучал в неё, приоткрылась щель.
— Скажи Маляру, пришёл Филин. С добычей.
— Он не Маляр, он Малер!
— Какая разница…
Щель закрылась. Через пару минут послышались шаги нескольких человек, и внезапно часть изгороди отъехала в сторону. Яркий свет от нескольких фонарей ослепил меня, кто-то подхватил меня за руки и втащил вовнутрь.
В почти полной темноте, быстро упавшей на землю, раздавался только скрип шагов нескольких человек. Я покрутил головой, но различил лишь какие-то строения, темными пятнами выделявшиеся на чуть светлеющем на горизонте закате. Люди довели меня до одного из них, запихнули вовнутрь. Свет нескольких свечей заставил зажмуриться.
— От Филина, добыча. Вот.
Человек выложил на стол ПМ, сноровисто обыскал меня, вытащил из карманов нож и кубик Рубика, вытряхнул содержимое рюкзака на дощатый стол и вышел.
В помещении были двое. Мужчина, с чёрной повязкой на глазу, сидел за столом в старом драном кресле-качалке и курил самосад. Рядом с ним, на ржавом велотренажёре, вращала педали какая-то девушка в длинном чёрном плаще и чёрном же обруче на голове. Белым мёртвым светом горела небольшая газовая лампа под потолком, шуршал генератор велосипеда и в углу негромко шелестел проигрыватель. Из колонки доносилась классическая музыка, едва перекрывая треск сгорающего воска.
Мужчина встал, подошёл к проигрывателю, выключил его.
— Свободна.
Девушка обернулась, и я увидел на её щеке татуировку в виде орла, сидевшего на дубовой ветви. Она вышла из комнаты, а мужчина подошёл ко мне, задрал рукава ОЗК и внимательно осмотрел запястья. После чего вернулся за стол и начал перекладывать мои вещи.
— Как звать.
— Меня?
— Как звать меня, я знаю. Тебя, тебя.
— Фёдор.
Одноглазый повертел в руках ПМ, вытащил обойму, перещёлкнул, выронив патрон. Затем повертел кубик Рубика, дозиметр и, открыв бутылку, выпил остатки воды.
— Меня звать Малер. Я здесь главный. Я вот не пойму, ты чей вообще?
— В смысле, чей?
— Знаков на тебе нет. Пояса нет. Ножен нет. Тавро — тоже нет. Кожа чистая, руки чистые. Ты из Альянса?
Он резко вскочил на ноги, выхватил нож с пояса и наклонился ко мне. Я инстинктивно схватил его за кисть, выкрутил руку, заставив одноглазого рухнуть на стол и зашипеть от боли. Сзади хлопнула дверь, я перелетел через стол и, прижав Малера к себе, приставил его нож к его же горлу:
— А ну, не двигаться!
В дверь ворвались трое — девушка в плаще, Филин и ещё один мужик, которого я раньше не видел.
— Спокойнее, спокойнее. Выйдите отсюда, — прохрипел одноглазый, пытаясь отодвинуться от лезвия.
Люди медленно вышли, убирая оружие и зло поглядывая на меня.
— Вижу, что парень ты не промах. Отпусти, давай поговорим.
Я одной рукой вернул ПМ, откинул одноглазого к стене, вставил обойму обратно и навёл ствол на него.
— Тихо, говорю. За дверью мои воины, а за ними ещё бойцы. Деваться тебе некуда, а поговорить нам есть о чём, — Малер поправил повязку, поднял руки, попятился к столу и уселся в своё кресло.
Я спиной отошёл к окну, контролируя дверь:
— Хорошо же вы гостей привечаете!
Одноглазый внезапно захохотал, стукнув кулаком по столу:
— Жрать хочешь? Не бойся, во время приёма пищи у нас никого не обижают.
Я засунул ПМ за ремень, присел на топчан у окна:
— Не откажусь.
— Вот и славно. Эй, там! Повара зовите, пусть разогреет кашу!
После ужина, который принесла Ворона (так, оказывается, звали девушку с тату на щеке), Малер закурил самокрутку, откинулся в кресле и протянул ноги к импровизированному камину, который был врезан в угол комнаты. Раньше этот камин был, по всей вероятности, бочкой для перевозки топлива.
— Ну и откуда ты такой красивый нарисовался?
Я помолчал. В моей жизни было несколько девизов, которые редко подводили. Один из них звучит так: «Помолчи, за умного сойдешь».
— Зовут Фёдором, жил в убежище.
— В каком убежище?
— Не помню. Память отшибло.
Малер подымил самокруткой, затем вытащил из стола гусиное перо, лист желтой бумаги и чернильницу:
— Давай по порядку. Ещё раз. Имя, фамилия, к какому роду принадлежишь.
Что мне оставалось ответить?
— Фёдор, фамилия Панфилов, род не помню.
Малер, сщурив свой единственный глаз, начал скрипеть пером, не забывая задавать вопросы:
— Откуда в Мути оказался?
— В Мути? А что такое Муть?
— Это вон то место, где тебя Филин встретил. Ты, кстати, ему должен сказать спасибо. Он тебя вытащил из очень плохого места, пару часов бы там провёл и окочурился бы. Ладно… Потом вспомнишь. Это что?
Одноглазый поднял детектор радиации и показал мне:
— Это… Показывает, где есть радиация.
— Что показывает?
— Ну, радиация… Ты не знаешь, что такое радиация?
Малер потушил самокрутку:
— Первый раз слышу.
— А что такое Муть?
— Муть — это плохие места, проклятые места. Там если долго находиться, можно мутом стать.
Ясно, что ничего не ясно.
Я вздохнул, всем своим видом показывая, что ничего не понял.
— Ладно. А откуда у тебя довоенный пистолет?
— В убежище взял.
— В убежище… А где оно?
— Не помню…
Вот таким образом мы и провели несколько часов. Допрос был похож на разговор глухого со слепым, но главное, похоже, одноглазый выяснил — перед ним сидит молодой парень с частично отбитыми мозгами.
— В общем, так. Я, как десятник этого посёлка, сейчас здесь главный, до приезда боярина Мичурина. Потому, давай сделаем так. Сейчас я поставлю тебя на довольствие в десяток, выделим тебе койку и завтра с утра продолжим. Главное запомни — мы тебе не враги, и ты у меня, скажем так, в гостях. За пределы периметра не выходить, разговоры ни с кем не вести. Ворона! Проводи его.
Вот и поговорили.
Отступление. Там же, через какое-то время.
Одноглазый десятник курил самокрутки одну за другой. Камин уже почти потух, да и бережливая Ворона прикрутила лампу. В жилище десятника царил полумрак. Только клубы острого табачного дыма, словно облака, плавали по всему помещению.
— Ну и накурено у тебя, хоть топор вешай.
Филин поплотнее закрыл дверь, стряхнул с капюшона снег, присел у камина и протянул к огню руки.
— Ну как, разместили?
— Да, во втором бараке, рядом с койкой Соломона.
— Что скажешь о новичке?
Филин помолчал, достал кисет и начал сворачивать свою самокрутку:
— Ты уверен, что он не из Альянса? По пути к станции наткнулись на их разведгруппу.
Малер достал из стола небольшую карту, развернул её:
— Где именно?
Филин ткнул пальцем:
— Вот здесь, у поворота.
— Близко от Мути… Вас не заметили? Впрочем, если бы заметили, там бы тебя и закопали.
— Так может быть, он из них?
— Они что, идиоты, одинокого разведчика посылать? Мы же их в плен не берём, дураков среди них нет. Кстати, откуда он пришёл, не разобрал?