— Миша, всё! — проорал я мичману и, пожав лапу матросу с прогулочного пароходика, скатился вниз.
Дианцева стояла, чуть покачиваясь, и не знала, куда присесть. Я прыгнул на штатное место спасателя на корме. Хотя и привык сидеть на баке в позе лотоса на спасательном круге, здесь лучше не выкаблучиваться. Ритка беспомощно оглянулась.
— Даю малый, — скомандовал Карпыч, оглянувшись на меня и подмигнув. Дианцеву силой инерции бросило мне на колени. Однако она не стала вскакивать, а лишь удобнее устроилась и, уцепившись за спинку переднего сиденья, прикрикивала на пионеров, иногда совершая совсем уж ненужные движения задницей. Когда благополучно подходили к пляжу, она оглянулась на меня и брякнула:
— А я и не замечала, какие у тебя красивые брови, — снова покраснела и, якобы для равновесия, схватила меня за шею.
Поговорить с Риткой так и не удалось, подошли к берегу, и началась высадка пионерского десанта. Когда все выпрыгнули на гальку, под восхищённый шёпот пионерок, я спрыгнул в воду и вытащил Ритку на руках на берег, под злобным взглядом Лидии. Ритка уже не краснела, а только улыбалась и гладила мой затылок под панамкой. Вспомнила «королева», с кем на Новы Год за летницей целовалась (правда потом так не хило наблевала). Дианцева только успела мне полушепотом на ухо сказать, в каком они лагере с Воронцовой, и по окрику Лидии побежала строить свой отряд с героическим названием «Моряки». Несколько пионерок, окружив Ритку и схватив её за руки, начали одолевать её вопросами, кивая в мою сторону. Классная «королева», улыбаясь, отправила девчонок в строй и, обернувшись, помахала пилоткой, сдернув её с головы.
— Ух, какая кралечка, — оживился мичман, — жаль молоденькая, не в моих габаритах, — одобрил мои действия мичман. Я же в это время судорожно перекручивал кассету.
Так, а теперь на полную громкость:
— Маргариитааа!!! — завопил на весь санаторный пляж Минаев (не Леонтьев, но даже лучше). Дети прямо в строю бросились танцевать. Лидия окриком всех поставила по стойке смирно и повела пионеров к выходу, громко крича свою речёвку:
— И печаль нам не с руки. Кто мы, дети???
— П И З Д Ю К И! — хором проорал отряд.
Десятая серия «Как доказать, что не болгарин Атанас?»
Меня с Карпычем скрутило от смеха. Лидия Петровна что-то заорала и кинулась в нашу сторону.
— Валим, валим! — замахал руками Миша.
Я, дёргаясь от смеха, упёрся в нос, вытолкал «Востока» на воду и запрыгнул на бак.
Мичман дал полный задним ходом и, заложив крутой вираж, выровнял лодку по курсу, ушёл на съёб с акватории санаторного пляжа. Воспитательница стояла на берегу и посылала нашу в сторону проклятия. Размахивала пилоткой и руками, ещё и своей юбкой, под которую умудрился заглянуть Карпыч. Дети, под руководством Ритки, стройной шеренгой маршировали к проходной.
— Злобная дамочка, хотя вполне фигуристая и на лицо неплоха, — крикнул мне мичман и оглянулся на берег.
— Да вроде не злобная, это моя одноклассница, — ответил я.
— Анджей, я то-то не знаю? Ты учился с этой Лидией в одном классе ? Да ты охуенно сохранился! — восхитился Миша.
—Да не, я про другую!
— Та тоже хороша, но Лидия Петровна — мой размерчик, труселя у неё зачётные, — разглагольствовал мичман.
— Трицать первый, к администрации, — оповестил нас динамик радиостанции.
— Чот она быстро нажаловалась, — удивился Карпыч, — как так смогла?
Пришвартовались, и Карпыч неспеша побрёл в администрацию, досасывая остатки конфеты. Я упал на шезлонге весь в воспоминаниях о Дианцевой. Ишь, как краснела «королева».
Но вид, конечно, затурканный. Видно, что вкалывает на почве воспитания подрастающего поколения, как стахановец.
В гости что ли заехать? Тут по побережью недалеко.
На мотоцикле прокатить, «пепсигоном» угостить. Что-то я сильно размечтался. А вот, кстати, мой клиент: от волнолома метров пятьдесят кто-то ручками машет. Центральная молчит почему-то. Я, скинув шорты и тельник, прошёлся по пирсу, прихватив спасательный круг и бинокль. Блин, действительно кому-то херовато. Размахнувшись, швырнул спасательный круг со шкертом в воду и передним сальто ушёл вперед. Надел шлейку шкертика через шею и максимально быстро кролем попёр к тонущему. Взрослый мужик, толстый-толстый, можно сказать необъятный, как Советский Союз, судя по пузу, иногда показывающемуся из воды.