Я достал конфету на палочке и поманил:
— Кис, кис, кис.
Олеська лениво зыркнула на меня, надменно насупила брови, но не сдержалась и заржала:
— Андж, что думаешь, на конфету поведусь ?
— А чего нет? Она сосательная!
— Юльке предложи, — опять заржала Олеся.
— А ты чего не работаешь, перерыв ?
— Да неее! Я уже всё перемыла, пока эти две шлёндры новенький заезд пацанов окучивали, прикидываясь моделями Киевского дома моды. Теперь дурочки в подсобке сидят, ждут пока их прынцы кашку столовскую доедят, а они дальше мыть будут.
— Так пойдём на пляж. Меня на вышку на время перевели, на народ в бинокль посмотрим. Я вот нашу медичку стричь собрался. Тебе делать-то нехрен?
Олеська в задумчивости покачала головой, заглянула под свою футболку, проверив наличие купальника, и брякнула:
— Да пойдём, всё равно до вечера делать нечего. У тебя полотенце там есть? А то в нумера на чердак переться не охота.
— И шампунь тоже! — добавил я.
Так, болтая о всякой чепухе, мы дошли до пляжа. Олеська всё-таки забрала конфету и яростно её нализывала, кидая страстные взгляды на проходящих симпатичных пацанов. Кто-то стремался и краснел, как девочка. Некоторые, открыв рты, пёрлись за ней, как крысы за волшебной дудочкой.
— Олеська, хватит прикалываться, — начал стыдить я девчонку.
— Да я ничо! — ржала она, подмигивая очередному красавчику на велике. Красавчик въехал в ореховый куст и остался там, от греха подальше.
Пришли к Валюхе и постучали в закрытую дверь медпункта. Медичка открыла, зевая и почёсывая задницу.
— О, это что, у нас будет очередная серия голых с пистолетами? — подначила она меня.
— Валя, посмотри на вот эту девушку и скажи, как тебе её причёска? — перебил я медсестру.
— Хмм, блин, это... а, — затроила Валюха, придирчиво рассматривая голову Олеси, — как-то и по панковски и культурненько, дерзко очень, но, блин, охуенно, — резюмировала она.
— Тем более, посмотри, вы с Олеськой даже чем-то похожи.
Девки уставились друг на друга, потом посмотрели в зеркало. Некоторая схожесть присутствовала.
— Ой, да похуй, — сказала Валька, — пакля на голове уже задолбала. Стриги меня, блондинчик, стриги, как никогда никого не стриг!
Олеська заржала в голос, я тоже хохотнул. Когда оборудовал рабочее место, Валя хмыкнула:
— Я до последнего думала, что это прикол, а тут, смотрю, всё серьёзно!
— А то, — подтвердила Олеська, — я тоже сперва стремалась, думала обкарнает, полгода буду в косынке ходить.
Наконец-то Валюха уселась, и я принялся за работу. Валька болтала с Олеськой на свои бабские темы, и совершенно меня не отвлекала. Я доверил Олеське заплести медичке косичку на хвостике, пока сам сушил феном её волосы.
Блять! Передо мной стояли две одинаковые бабы. Две Олеськи или две Вальки-медички. Причёска хорошо так омолодила нашу фельдшерицу, и она выглядела Олеськиной ровесницей. Хотя, она, скорее всего, года на три её старше. Просто «пальма на голове» сожрала у неё несколько лет.
Без стука зашел Карпыч и заорал:
— Андж, ты тут, говорят, к Вальке целоваться лез? — увидел девчат кивнул им, — здрасти, девчонки.
Потом посмотрел на меня и хитро прошептал, типа вполголоса, но так, что бы девчата слышали:
— Близняшеечки, класс, ну ты и Квазимода!
— Карпыч, это называется Казанова, — подала голос Валюха, — и не лез целоваться, а на спор доказывал…
— Э... чего? — закрутил головой Карпыч, — Где Валюха?
— Здесь, — девчата одновременно подняли руки.
— Ой, блять, да идите нахуй, ссыкухи, разводите меня тут, — грязно выругался Карпыч, — Андж, давай через десять на Центральную, я ключи и печати забрал.
Карпыч, разозлённый вышел, громко хлопнув дверью.
Девки заголосили от смеха. Валюха постоянно кидала на себя взгляды в зеркало, Олеська советовала ей, какие стрелки надо навести и как подкручивать челку.
Я пошёл на центральную вышку, успокаивать обидевшегося мичмана.
Я ему долго пояснял, что просто подстриг Вальку, точно так же, как знакомую девчонку, а они оказались похожи.
— Да не бывает такого, — хорохорился Карпыч, — чего бы они похожи были, они даже не родственники!
— Центральная Спасателю 31, борт принял, выхожу по расчасовке, — заголосила радиостанция.
— Да пиздуйте вы уж, чёртовы Электроники, катер мне не поломайте, — в сердцах бросил мичман в микрофон, нарушив правила радиосвязи.
Я задавил лыбу.
— Что лыбишься? — возмутился Карпыч, — ну не бывает такого!