И, не смотря на то, что на работу спасателем ему было ложить с самой высокой вышки, он же всё-таки в отпуске, дисциплину особо не нарушал, за катерами смотрел основательно. Да и спас за эти пять лет народу предостаточно. Медалей «спасение утопающего» у него было изрядно. Но, как он сам сказал, ему пофиг. У него на тужурке и других наград хватает.
Вторым матросом у него работал как раз его младший брат, который отслужив на флоте, остался сверхсрочником и перевёлся на Север к старшему брату. В отпуск их отпускали всегда вместе, не знаю, почему так. Наверное, так принято на Северном флоте, или командир корабля знакомый хороший. Вот они вдвоём и калымили во время отпуска. Делать-то всё равно нехрен. А теперь Серёга поступил учиться на офицера, у него льготы были хорошие, и Карпыч остался один. Вот меня к нему и впихнули. Хотя кандидатов было вагон и маленькая тележка.
Мы шли к пирсу, разговаривая по дороге. Карпыч оказался в меру словоохотливым, очень интересно рассказывал о спасательной работе и о своей службе на Севере.
Пришли к сухой стоянке нашего катера. На железных санках или как там их назвать, стоял белый с синими полосками, наверное, метров шесть в длину, красавец катер.
— Это наш «Восток», бортовой тридцать один, — пояснил Карпыч, — позывной «спасатель–тридцать один», движка москвичевская, безкаютный. Вон, смотри, места пассажирские под лежак переделаны, вон там — спасики, швартовки и прочее. Ну давай спустим на воду, и я тебе быстренько расскажу да покажу.
Рядом с катером, чуть подальше от берега, стояла какая-то постройка, типа гаража. Карпыч пошёл туда. Послышались его крики. Минуты через три оттуда выехал ГАЗ-66, сдал задом вплотную к салазкам.
Мы с Карпычем накинули стопорное кольцо. «Шишарик» сдал по самые мосты в воду. Карпыч показал, как освобождать стопора. Ничего, в принципе, сложного. Ослабил в несколько качков стянутые ремни, отстегнул карабины. Карпыч махнул красным флажком. «Шишарик» выволок обратно салазки, и катер закачался на воде.
Я, поднатужившись, сбросил кольцо с фаркопа, за что сразу же получил выговор от старшего. Я нарушил технику безопасности, оказывается. Ну ладно, запомним. Карпыч споро начал бегать по катеру, проверял бензин, масло. Снял какую-то коробку с серого ящика радиостанции. Пояснил, что эту влагостойкую коробку всегда по окончании смены надо надевать на рацию, закрывать на замочек и опечатывать пластилином и печатью старшего лодочного наряда.
Сейчас у нас было ещё около часа времени, в море уже ушёл на патрулирование «тридцать второй». Пока сезон только начался и отдыхающих по какой-то там норме на акваторию было мало. Поэтому могли патрулировать посменно. В течение часа Карпыч меня тренировал в найтовке к причалу и ещё каким-то премудростям.
Потом мой начальник решил искупнуться и нырял воле катера, а я кидал в него спасательный круг на шкерте. Потом тащил к себе на ручной маленькой лебёдке и подставлял мостик-лестницу, чтобы Карпыч забрался.
Интересно даже, наверное, как в армии. Потом меня научили, как пользоваться радиостанцией. Включать, выключать и переходить по каналам. Всего было шесть рабочих каналов. Три на каждую вышку. Основной от центральной вышки, на котором мы обязаны дежурить. Основной всего берегового участка, но на нём, как я понял, постоянно нихрена не слышно. И один канал для связи с погранцами. Зачем? Я так и не понял. Но тоже интересно. Карпыч, сказал, что я хрен разберусь, и в учебках матросов этому учат по три месяца. Ха, да у меня есть пульт дистанционного управления от видика и телика! Там-то уж посложнее будет.
С патрулирования пришёл «тридцать второй».
— Фанера, триста семидесятый, — презрительно махнул Карпыч, — до ума бы довести, а то совсем судно загубят. Там Шишечка на катере старший, он из штатных. Ежели выделываться будет, смело шли нахер или меня зови. Хотя ты матрос здоровый, думаю, ссыканет, но на западло давить будет.
— А чего ему сдался-то? — не понял я.
— Так он родственника хотел своего ко мне матросом пристроить, а там такое тело вялое, даром, что морпехом служил. Я уж и не знал, как извернутся, а тут тебя прислали. Мне так лучше даже, не выслушивать просьбы Шишечки, а то вечно ему что-то надо.
Да и хрен с ним. И почему Шишечка?
Катер зашёл на причал к пирсу и пришвартовался. Ну да, действительно, Шишечка. Невысокого роста мужик с прямыми сальными волосами до плеч. Ну, чисто Гоголь, только рыжий и без усов. И выдающийся такой нос картошкой. И всё лицо в угрях-шишках. Да ладно, что я наговариваю, это, наверное, впечатление от слов Карпыча, чем-то его этот мужик наверняка занозил.