По прибытию, вместе с Михаилом, встретил меня капитан В. Журов. В «диагнозе» его болезни я не ошибся. Он ждал команды на убытие в полк и «расслаблялся». Не раз приходилось удивляться: при «сухом законе», существовавшем в базовом лагере, на какие только ухищрения не шел народ, чтобы достать спиртное. Конечно, выдавали спирт, для проведения регламентных работ и как «расчетную валюту», но в основном его использовали и для других нужд, как « лекарство» от холода, неустроенности и снятия стресса. В последующем, постоянно находясь с личным составом, я не мог себе позволить подобное. К тому же неоднократные подъемы – спуски с высоты, нехватка кислорода постоянные работы, забирали много сил, особенно в период адаптации к новым условиям повседневной жизнедеятельности.
Задержаться в Полярном, мне было не суждено, из полка потребовали, чтобы я немедленно приступил к исполнению поставленной задачи. Гусеничный вездеход уже ждал меня, поездка заняла более двух часов. Под верхним ковром тундры масса неприятных сюрпризов: ручьи и речки с невидимыми обрывистыми берегами, болота, обломки скальных пород. Вездеход, на скорости, разрывая гусеницами верхний слой земли, постоянно «нырял» моторной частью в проталины вечной мерзлоты. При этом мои внутренние органы поднимались к горлу, а на резком подъеме, как – будто отрывались. В целях безопасности дверцы кабины вездехода сняты. К тому же здесь пир комаров, мошки, слепней которые могут довести человека до нервного истощения. Порой бывает, что совсем нет больше сил терпеть эти пытки. Приходится мазаться средством от «кровососущих». В северном варианте это средство упаковано в 3-х литровые жестяные банки, по цвету и запаху напоминающее мазут. Через некоторое время, от выхлопных газов работающей техники, пыли и нанесенной на кожу мази, наши лица становятся черными и лоснящимися, как у ребят из далекой Африки. Отмываться от такого «средства», приходится с трудом.
Находясь на Крайнем Севере, в душе накапливался осадок от дел рук человеческих. Край интенсивно осваивается, ведутся изыскания нефти, газа, других полезных ископаемых. Здесь очень ранимая природа. Гусеницы вездеходов оставляют след, который заполнялся водой. Повторно проехать по проделанной колее невозможно. За летний сезон ширина условных дорог порой достигает километра. Кроме всего прочего большое количество пустых металлических бочек, брошенного технического оборудования. И так по всей тундре. Практически мы являемся свидетелями экологической катастрофы. Для восстановления верхнего тундрового слоя требуются десятилетия. Нарушается баланс в природе. От отсутствия питания, сокращения территории обитания гибнут птицы и звери. Но приоритеты расставлены – нужен газ, нефть, все остальное вторично. Нам мало, добрались до северных морей. Аппетиты разгораются. Ладно, можно понять, если это для народа. Однако народ не имеет ничего с этой лихорадки. Все уходит за рубеж. Сколько еще выдержит наша матушка Земля?
Вездеход остановился у подножия горы. Полярная одиссея продолжается. Как завороженный я смотрел на Ханмэй. Темно-бурая голая земля, ни единого растения, россыпи мрачных скал. Даже птиц нет. Сверкающая снежная шапка на вершине горы. Ледники, языками, спускающимися вниз и превращающиеся в бурные, кристально чистые потоки воды, петляющие среди камней. Моя задача участвовать в покорении горы и постройки на ней дороги в интересах укрепления обороноспособности страны. Эта высота возможно единственная в моей жизни, а построенная нами дорога останется в памяти моей офицерской юности.
Поднимаюсь на вершину пешком. Небольшой отрезок дороги, уже построен. До вершины, с учетом элементов серпантина, еще далеко. Среди скал лежит разбитая приемо – передающая кабина радиолокационной станции П -35. Вспомнил рассказ полковника А. Павлова, о том, с какими трудности они в 1974 году буксировали эту кабину. Несколько раз, на неустойчивой почве, она валилась на бок. При попытке поднять на гору, кабина начала сползать в расщелину между скал и потянула за собой Газ-71. К счастью все обошлось, но кабина, навечно осталась в скалах. В небольшом озере, ниже и немного в стороне, свозь толщу голубой прозрачной воды, на глубине 8-10 метров, отчетливо виден гусеничный вездеход Газ-47-ГТС. Как потом оказалось, он принадлежал геологам, и остался в озере навсегда, памятью об освоении Заполярья.