– Да чего ж ты злишься? – не выдержал Рхис. – Я добра желаю.
– Он боится.
Тугодумная я, ох, тугодумная! Долго ведь смотрела на старика, да все понять не могла, чего он так взъелся на Рхиса, когда все остальные ему рады! А тут разом нашло – детство и старость, Вьюнок со своими видениями и беспомощный ныне Нимжан.
– Глушить не можешь, – прошептала я, схватив старика за плечи. – Потому и с нами всегда – чтоб никто не заметил, так? Слаб, ни с чего силу потерял, отвечай, я права?..
Не стоило, наверное, вот так это говорить, при всех...
Кирио молчал и не пытался скинуть мои руки. Рхис смотрел в пол, потом усмехнулся с грустью и произнес:
– А ведь только подтверждает, что одна у нас природа...
И добавил тихо:
– Пойдем со мной, Полынь.
Сама я понимала, что надо бы проводить мага – видать, как кость поперек горла он местным чародеям встал. Оглянулась на друзей, те закивали, чтоб шла. А Кирио отошел в сторонку и оттуда, едва слышно:
– Тошно это, Полынь, оттого и вам такой участи не желаю.
Я ничего не ответила, не знала, что сказать, и оставила разговоры товарищам. За порогом Рхис улыбнулся светло и сказал:
– Кирио ваш не слабее моего учителя будет, я думаю. А Нимжан все спокойно принял, сама видела.
Только кивнуть оставалось. Не ждала я этого, не ждала... Однако ж, еще больше не ждала того, что дальше случилось.
Рхис позвал меня в дом, пробормотав невнятно, что ему что-то там проверить надо, а я ж обещалась помогать...
Свеча на столе все так же горела, огромная, за все время она оплыла лишь наполовину.
– Видишь? – махнул рукой Рхис. – Горит.
– Красиво, – вспомнила я его слова.
Я все равно не понимала, чего он от меня хочет, но позволила усадить себя на стул прямо напротив свечи.
– В камине пламя потухло, а свеча осталась, – просто сказал Рхис. – А я ж огонь всегда одинаково зажигаю. Вот так, – он придавил фитилек пальцем, поднялась тонкая струйка дыма, а когда убрал руку, пламя снова загорелось.
Пока я, пытаясь унять бьющееся сердце, смотрела на колдовской огонь, маг прошелся по комнате, размышляя вслух:
– Вот как так, Полынь? Большую часть заглушила, а свечку не тронула – почему? И сама ведь ничего не поняла... Значит, если правы мы, то что-то ты уже видишь.
– А ты? – сдавленно спросила я. – Колдовать сейчас можешь?
Рхис развел руками.
– Только вот так, совсем чуть-чуть.
– Но я ж не вижу, – разобралась я. – То есть, колдовать тебе не мешаю, но не вижу ничего необычного, – я огляделась.
Рхис смотрел на меня пристально, что-то решая, а потом вдруг улыбнулся весело, задорно и заговорил вкрадчиво и тихо:
– Есть у меня догадка одна... Вот тогда, с мороком, ты ж волновалась сильно, боялась, плакала, верно?
Может, и хотела бы я сказать «нет», да только он и сам помнит, какой меня застал. Так что кивнула и призналась:
– Очень.
– Смотри на свечу.
– А ты что...
– Смотри.
Огонек и огонек. Так и не скажешь, что зажжен заклинанием.
Слышно было, как скрипят половицы под ногами Рхиса. Я не оборачивалась, смотрела на свечу, хотя все больше казалось – надо бы повернуться... Рхис тронул мои плечи, совсем легонько, наклонился к лицу, касаясь щекой моего виска. Я оцепенела словно, не могла оторвать руки от столешницы, двинуться не могла.
– Не бойся, – прошептал Рхис. – И, пожалуйста, не убегай. Нам с тобой потом точно не договориться, если сейчас убежишь...
– Что... что делать-то надо? – неуверенно спросила я.
– Ничего.
Я пожалела, что сегодня гладко причесала волосы и собрала в хвост: шепот Рхиса щекотал ухо, очень хотелось помотать головой, чтобы избавиться от странного ощущения.
– Ничего, – повторил Рхис, как мне показалось, с удовольствием. – Разве страшно? Или неприятно?.. Полынь, ты мне очень дорога, а потому – что бы ни увидела, не пугайся...
– Если это все, чего ты хочешь, то будь спокоен.
Я пыталась говорить весело и беззаботно, но весь мой настрой Рхис сбил, только рассмеявшись – очень тихо. Свечу я уже не замечала, просто смотрела прямо, но ничего определенного своим зрением выхватить не могла.
– Хорошо бы еще, чтобы ты ответила на вопросы... На один из них... Скажи, мои прикосновения тебе так неприятны, что ты сидишь, как неживая?
Его ладони скользнули по моим плечам, ниже. Руки мои онемели окончательно, но Рхис просил не бояться, и я не боялась. Искоса взглянув на его руку, я сказала спокойно:
– Ты горишь.
Вот теперь уже я повернулась быстро, вскочила, едва не опрокинув стул, помимо воли улыбаясь и зная, что вот это пламя не причинит вреда. Это не стихия даже, просто – Рхис. Огонь. Два образа накладывались один на другой, одновременно я видела и мага, и пламя. Рхис и огонь – не только на его руках, везде, даже в комнате, вокруг меня и на мне! – собирались в один гармоничный облик, не вытесняя друг друга и не перекрывая. Просто – одно целое.
– Видишь меня!
На человеческом лице появилась лукавая улыбка, мое лицо обдало жаром.
– Вижу, – засмеялась я, решительно шагнув вперед. Когда еще представится шанс погладить пламя?
– А на вопрос мой ты так и не ответила, – сощурился Рхис. – Что-нибудь еще видишь?
И прежде чем я оглянулась по сторонам, прежде чем отняла руку от его волос, все вернулось на места, став таким, каким было всегда.
– Все, да? – понял Рхис.
Я пыталась это повторить, до боли вглядываясь в свечу, а Рхис только качал головой. Потом потер лоб, словно решаясь на что-то, подошел к каминной полке и нашел там письмо Нимжана. Сказал:
– Читай.
И добавил тише:
– До того, что безмагия ваша вроде закона мирового, нас уравновешивать должна, мы давно додумались, но почему он так странно действует – одни видят, другие нет, – не знали...
– А Нимжан, выходит, догадался? – спросила я.
– Ты читай.
«Руэрхис, ты был прав! Как же ты был прав! Не только когда решил, что одному мне не добраться до Рейге, но и когда выбрал мне такого замечательного охранника! Не веришь мне – отправляйся в путь, немедленно, зови с собой Полынь и отправляйся куда угодно.
Я путешествовал раньше с безмагами, но тогда все было иначе: они лишь выполняли свою работу, а мне даже в голову не приходило разговаривать с ними... Рхис, я не знаю, отчего так выходило раньше, может, из-за моей былой силы. Я почти рад, Рхис, лишившись ее, ведь если это принесет нам понимание мироустройства, я умру самым счастливым из людей. Я редко хвалил тебя, Рхис, но теперь не могу подобрать нужных слов, чтобы объяснить, какой же ты молодец, что переступил однажды через себя, поверив, что дружба между магом и безмагом возможна. Было бы больше таких, как ты... Сейчас, после всего произошедшего, я с большим трудом, но могу понять, что заставляло нас относится к безмагам, как к калекам... И тем больше удивляюсь тебе.
Это защита, Рхис. Это наш страх, воспитываемый с рождения. С кого все это началось – нам не узнать, но в наших силах остановить все. Хотя бы на своем примере показать, что мы ошиблись, изначально неверно поняли мировой закон и разрушили все! Разрушили, породили магов и безмагов, сильных и слабых, зрячих и слепых.
Я задумался, Рхис... Если мы были правы и способность видеть волшебство дана всем, то кому она может помешать? Только нам, магам. Безмаги перестанут считаться изгоями, а по сути – получат могущество! Ты, должно быть, уже понял, ты всегда был умным... Ты понял, что тогда мы окажемся в проигрыше – а это тоже коверканье миропорядка, отсутствие гармонии. А значит – неверно.
Правильный путь заключается в причинах слепоты безмагов, и эти причины должны быть уже понятны тебе. Так же как способ побороть ложь, выращенную в нас за долгие-долгие годы.
Не удивляйся, Рхис. Я очень наблюдателен и очень стар, я был молодым, я все вижу и желаю вам только счастья.
И я хочу видеть подтверждение всех наших догадок, а потому – приходи в Рейге. И не разочаровывай меня, явившись в одиночку».